— Вот, этот! — Ренельд взял двумя пальцами сложно огранённый в овал камень насыщенно рубинового цвета. — Посмотри. По-моему, он идеальный.
Ювелир, который деликатно стоял в стороне, чтобы не мешать клиенту с выбором, даже шею вытянул. Но от того, чтобы потереть ладонями друг о друга, удержался. Хотя Ренельд мог бы поклясться, что его руки слегка дрогнули. Всё потому что этот рубин был одним из самых дорогих в коллекции мастера Поля Рейона. Остальные же попросту казались слишком крупными для изящных пальчиков Мариэтты.
А этот камень достаточно насыщенный, чтобы не теряться на фоне её внешности. И когда внутри него вспыхивает свет, оттенком он даже походит на губы графинюшки. Ровно в тот миг, как прервался их с Ренельдом поцелуй. Яркие, пылающие — словно по ним тонким слоем растеклась капля гранатового сока.
Шинакорн, что сидел рядом прямо на обитом дорогой кожей диване, критически принюхался к рубину.
“Я бы взял лабьет”, — он обиженно фыркнул и отвернулся.
— Ну кто бы сомневался, — Ренельд покачал головой. — Только чёрный камень вряд ли годится для помолвочного кольца невесты, правда?
“Судя по тому, как твоя невестушка едва не снесла дверь с петель, чтобы от тебя сбежать, она не отказалась бы от чёрного камня. В знак траура!”
— А я, гляжу, ты уже полностью на её стороне, — Ренельд осторожно опустил рубин на бархатную салфетку. — Может, переедешь в Эйл? Будешь её охранять. Да и я побуду в тишине.
“Первый же соскучишься и придёшь в слезах просить, чтобы я вернулся. А так… Может, я и не против. У её повара отличный вкус на мясную вырезку”.
Конечно! Мясную вырезку лопать, это тебе не скучать, пока напарник перебирает бесполезные камни, которые интересны только людям.
— Я возьму этот! — Ренельд поднял взгляд на ювелира — и тот степенно подошёл, храня учтивую невозмутимость на лице.
— О! “Слеза зари”! — воскликнул он, выказывая чуть наигранное удивление. — Прекрасный выбор, ваша светлость. Во что прикажете оправить?
— Во что посоветуете?
Мастер задумался.
Признаться, Ренельд мало разбирался в таких вопросах. Он покупал кольцо, да и вообще украшение для девушки первый раз в жизни. Возможно, это стыдно — не иметь подобного опыта. В то время как многие из знакомых ему женщин наверняка рассчитывали на подарки и делали для этого многое… очень многое.
Но Мариэтта отличилась и тут: поцелуем, кажется, не прониклась. Пощёчину влепила такую, что искры из глаз. И откуда только в такой хрупкой вдовушке столько разрушительной силы?
— Золото с платиной, — наконец проговорил Поль. — Будет безупречное сочетание с таким оттенком камня.
— Только, прошу, без вычурности.
— Мадемуазель не оценит? — слегка усмехнулся ювелир.
“Надеюсь Конфетка вообще не вышвырнет это кольцо в окно”, — вздохнул Лабьет, спрыгивая с дивана.
— Она не любит помпезность. Вы правы.
— Я всё понял! — убедительно кивнул мастер.
Он уселся напротив, аккуратно упаковал рубин в отдельную коробочку и принялся заполнять договор о покупке. Столь дорогой камень так просто в карман не сунешь.
— Как долго будет изготавливаться кольцо? — уточнил Ренельд, наблюдая за шинакорном, который деловито прогуливался по лавке.
Лишь бы не зацепил чего своим хвостом или боком — ещё не хватало оплачивать разбитую витрину.
— Всё зависит от того, насколько вам срочно, ваша светлость, — Поль посмотрел на него поверх пенсне. — Но… сами понимаете, особо короткие сроки изготовления я могу обеспечить вам лишь за оплату сверх суммы, прописанной в договоре.
— Как можно скорее, — Ренельд указал на бумагу взглядом. — Впишите нужные пункты.
“Что, не терпится окольцевать Конфетку? Я всё же подозреваю, что где-то его величество успел прижечь тебе зад раскалённой кочергой. Или тебя уязвило её рукоприкладство?”
— Ты, кажется, должен быть рад. Всем перечисленным обстоятельствам.
“Я буду рад, когда у неё пройдёт желание тебя грохнуть. А у тебя — постоянно делать такой вид, будто тебе всё нипочём. Это же надо было такое придумать! Назвать женщину невестой и забыть перед этим предупредить её, что она невеста”.
— Я посмотрел бы на тебя, когда она снова вильнула бы хвостом и исчезла. А теперь ей некуда деваться. К тому же заклятие привязки не даст позабыть о важном. И более содержательный наш разговор состоится гораздо раньше.
“Вот за это я лично готов хватануть тебя сам знаешь, за что”.
— Что, все похабные слова позабыл? — Ренельд мысленно улыбнулся. — Ничего страшного с вдовушкой не случится. К тому же, пусть лучше заклятие замкнётся на мне, чем на том, кто действительно его навёл.
“Что-то подсказывает мне, что мадам Конфетка быстро избавится от заклятия. И твоё злорадство будет недолгим”.
— Если оно войдёт в активную фазу, заклятийник который им займётся, гораздо лучше вычислит формулу. А по ней можно будет попробовать отыскать “хозяина”. К тому же… Графиня хотя бы временно почувствует себя на моём месте. Или на месте того, кого она собиралась опоить зельем. Может, впредь сто раз подумает, чем баловаться.
“Я уже говорил тебе, — прорычал Лабьет. — И скажу ещё раз — ты порой такой говн…”
— Всё готово, ваша светлость! — бодрый голос ювелира заглушил его слова. — Подпишите.
Ренельд подтянул к себе договор и начал читать. Как бы он ни доверял мастеру Рейону, а проверить никогда не лишне. Поначалу всё было нормально — но в какой-то миг строчки перед глазами начали расплываться, пока окончательно не стали неразборчивыми. Соринка, что ли, в глаз попала? Ренельд потёр веки и вернулся к началу раздела. Но пара мгновений — и ровные буквы снова размылись, будто на них капнули водой.
“Рен! Эй, Рен! — озабоченно окликнул его Лабьет. — У тебя какие-то нарушения в ауре! Ты слышишь?”
Он приблизился и положил ему морду на плечо. Однако легче не стало. Где-то внутри словно бы вспыхивали горячие искры — в совершенно непредсказуемых местах. Ренельд ещё попытался вернуть зрению резкость — неведомо каким усилием — но получилось плохо.
Зато вместо привычных слов на благородно кремовом листе вдруг проступили знаки, которые в первый миг показались бессмыслицей. Они появлялись совершенно беспорядочно, будто брызги чернил. И тут же пропадали. Ренельд даже не успевал толком их рассмотреть.
“Что ты видишь? — снова вмешался шинакорн, чуть помогая сосредоточиться. — Я только чувствую, что твоя аура словно стала дырявой”.
