Вновь молчание. Затем Сивилла произнесла:
— Мне хочется уйти домой. Я правда хочу этого.
— Очень хорошо, — согласилась доктор. — Я объясню остальным, что вы познакомитесь с ними в другой раз. А сегодня мы больше не будем этим заниматься.
— Да, — согласилась Сивилла, — я предпочла бы встретиться с ними чуть позже.
Инстинктивно Сивилла чувствовала, что знакомство с каждым «я» подразумевает встречу с конфликтами и травмами, от которых оборонялось каждое из этих «я». Она весьма разумно рассудила, что для одного дня вполне достаточно знакомства с двумя «я».
— Отойдите в сторонку, Сивилла, и отдохните. Я хочу кое-что объяснить остальным, а потом вы сможете отправиться домой. Пегги Энн! — вызвала доктор.
— Да.
— Все понимают, почему Сивилла не стала знакомиться с вами сегодня?
Пегги Энн без колебаний ответила:
— Ну конечно же. С нами все в порядке. У нас нет особых претензий к Сивилле. Мы ей делали кое-какие неприятности. Мы с Пегги Лу увезли ее в Филадельфию, в Элизабет, в другие места. Мы кое-что ей сделали.
— А другие это понимают? — спросила доктор Уилбур.
— Мальчишки смеются, — ответила Пегги Энн. — Они считают, что это очень забавно.
— Что?
— Ну, насчет того, чтобы стать старше и познакомиться с Сивиллой. А мне кажется забавным, что мальчики теперь стали мужчинами. Тридцать семь лет — это мужчина.
— В данном случае нет, — поправила доктор. — Я надеюсь, что они станут женщиной.
Озадаченная Пегги Энн сумела только выдавить:
— Ага.
Вернувшись к исходной теме, доктор сказала:
— Нам нужно немножко подождать, пока Сивилла привыкнет к знакомству со всеми вами. Вас это устраивает?
— Конечно, — ответила Пегги Энн.
— Очень любезно с вашей стороны, — кивнула доктор. — Когда Сивилла узнает вас получше, она поймет, какие вы хорошие.
— Ах, доктор, — выпалила Пегги Энн, — я надеюсь, что Сивилла не будет расхаживать и говорить «мы» вместо «я».
— А теперь, — сказала доктор Уилбур, меняя тему разговора, — я коснусь вашего правого локтя, чтобы поговорить с Сивиллой.
— Да? — спросила Сивилла.
— Я хочу разбудить вас, — сказала доктор. — Проснувшись, вы будете знать, что вы, Вики и Рути — вместе, что вы всегда будете вместе и вам никогда не нужно будет разделяться. Сейчас вы начнете просыпаться. Раз — потянулись… Вы просыпаетесь… Два — потянулись, потянулись, потянулись… Теперь можно просыпаться. Три.
В процессе проведения любого психоанализа периоды улучшения, как правило, чередуются с периодами регрессии: каждый шаг вперед сопровождается по крайней мере одним шагом назад. После установления союза Сивиллы с Вики и Рути она продолжала противиться знакомству с другими «я». К июлю 1960 года (через месяц после заключения первого союза) это знакомство все еще не состоялось. Более того, как ясно дала понять Пегги Лу, многие старые конфликты вновь начали угнетать Сивиллу, у которой опять появились суицидальные намерения.
Превратившаяся в женщину Пегги Лу начала сеанс так:
— Я боюсь сделать какую-нибудь глупость. Меня это беспокоит.
— Да? — задумчиво спросила доктор Уилбур.
— Я так долго была маленькой девочкой, а теперь я женщина. Некоторые мои старые привычки стали неуместными.
— Я бы не очень волновалась из-за этого, — ответила доктор. — Насколько мне известно, у тебя все в порядке. Я хотела бы задать тебе один вопрос.
— Да?
— Когда Сивилла познакомилась с Рути и Вики, она почувствовала себя счастливее. Что же случилось с ее счастьем?
— Вернулись все старые ощущения, — деловито ответила Пегги Лу. — Я думала, такого больше никогда не будет.
— Она звонила мне, — призналась доктор.
— Я знаю, — ответила Пегги Лу.
— Когда она зовет меня, я всегда сомневаюсь, ехать или нет. Порой мне кажется, она чувствует себя виноватой за то, что заставила меня приехать.
— Да, это так, — согласилась Пегги Лу.
— Я не хочу разрушать ее мнение о себе, не хочу ослаблять и твою самооценку. Неужели возвращаются старые мысли о самоубийстве?
— Они стали еще сильнее, чем раньше, — озабоченно ответила Пегги. — К этому ее толкают страхи. Сейчас самые сильные ее страхи связаны с религией и учебой. Сивилла пыталась рассказать вам вчера, но не смогла.
Эти страхи оказались настолько сильными, что привели к регрессу даже после заключения союза с Вики и Рути.
— Сивилла считает, что ей всего этого не выдержать, — объяснила Пегги Лу. — Я слышала, как Вики говорила Сивилле: «Когда-нибудь ты это преодолеешь». Но Сивилла опасается, что все станет таким, как в прежние времена.
— Что именно, связанное с религией, пугает Сивиллу? Ведь Мэри продолжает защищать ее от наиболее серьезных религиозных конфликтов?
— Сивиллу страшит мысль, что в этом ничего нет, — задумчиво ответила Пегги Лу.
— Может быть, она боится обнаружить, что не хочет принадлежать к своему вероисповеданию? — спросила доктор.
— Она бы испугалась, если бы такое пришло ей в голову, — заявила Пегги Лу.
— Это напугало бы ее? — переспросила доктор.
— Для ее страхов есть причина, — пояснила Пегги Лу.
— Вот как?
— Видите ли, — продолжила Пегги Лу, — она верит в Бога и в истинность главных заповедей. Там говорится: «Не убий», то есть убить себя — значит совершить грех. Ее жизнь не принадлежит ей.
— Да?
— Это и есть тормоз, последний на пути к саморазрушению. Если его убрать… Ну, я не знаю, доктор, действительно не знаю, что будет.
— А есть еще какие-нибудь причины, которые удерживают ее от самоубийства?
— Есть несколько причин, — убежденно ответила Пегги Лу. — Одна из причин — это мы. Понимаете, теперь, когда она полюбила нас, она чувствует ответственность перед нами и не хочет нас уничтожать.
Пегги Лу всегда оказывала сильное давление, позволявшее Сивилле выживать. Но теперь она делала это по-иному. К тому же она действовала в согласии с другими «я». Теперь жизненные силы крылись не столько в действиях этих «других», сколько в новом отношении к ним Сивиллы.
— Вот так и накапливаются доказательства, — продолжала Пегги Лу. — Сивилла боится убивать себя из-за Бога, из-за нас и еще из-за вас. Она не хочет навредить вам. Она не может навредить вам и не может сделать то, что запрещает Бог. Но понимаете, если она вдруг выяснит, что нет никакого Бога, — станет одним препятствием меньше. Сивилла не боится наказания как такового. Иногда она думает, что все быстро кончится, ведь нельзя же гореть вечно. Но она боится узнать, что Бога нет и что никто не остановит ее, кроме вас и нас.
