Поэтому чемодан со снадобьями в одну руку, Жорика в другу, и вперёд.
Я бежала, торопилась и всё-таки успела. Явилась в особняк секунда в секунду, и тут выяснилось, что проспала не я одна. Служанка сообщила, что леди Мирилин будет через четверть часа, а пока мне предлагают чай с булочками – я, само собой, согласилась.
– А зверю вашему что предложить? – спросила девушка, глядя на хорька с каким-то непонятным то ли интересом, то ли трепетом.
– Ничего, – я бодро улыбнулась. – Он уже наелся. Вчера.
Служанка смутилась, сделала книксен и умчалась.
Потом были чай, тихое ворчание Жорика, которого всё-таки угостили яблоком, и появление в гостиной леди Мирилин.
– Ах, милочка! Я так рада…
Она радовалась, а меня перекосило – терпеть не могу, когда называют «милочкой»… Впрочем, других недостатков за Мирилин не водилось, хорошая клиентка, щедрая.
– Ну что, приступим? – Я отставила чашку в сторону.
– О, да! Жду не дождусь, когда моя кожа снова начнёт сиять!
Мы перешли в другую, подготовленную для процедур комнату, и я взялась за дело. Очищение, лёгкий массаж, питательная маска – в общем, как всегда.
Говорить при большинстве процедур нельзя, и Мирилин молчала, но едва у неё появилась возможность, я услышала:
– Милочка, а вчера в «Подбитом лебеде»… брюнетка с хорьком… это была ты?
У-у-у…
Лишь сейчас я осознала, что вчерашние события не могут остаться без внимания. А отпираться бессмысленно, ведь других колдовских хорьков помимо Жорика в столице нет.
– Мм-м… да.
– Оу! – Глаза Мирилин вспыхнули жгучим интересом. – Милочка, а мужчина, для которого открыли легендарный восьмой столик… он кто?
Я мысленно вздохнула, понимая, какой будет реакция, но врать всё равно не стала:
– Это совладелец «Подбитого лебедя». Он приехал в город несколько дней назад.
– Что-что?!
Да, гости ресторана так ни о чём и не узнали. Хорошая звукоизоляция и вышколенный персонал сделали своё дело, и тут я.
Вот только никто не говорил, что это секрет, а в случае с леди Мирилин лучше рассказать добровольно, иначе клещами вытянет.
– Милочка! – клиентка подалась вперёд и вцепилась в мои руки. – Мне нужны подробности!
Я вздохнула снова и подчинилась.
Рассказывать вот прямо всё, конечно, не собиралась, но слепить правдивую версию без лишних деталей могла.
* * *
Чтобы покинуть особняк, пришлось практически отбиваться, причём Жориком. Я вещала о том, что хорёк сегодня не погулянный и может сделать лужу, а это такая вонь, что ой.
– Да пусть делает! – воскликнула на это Мирилин. – Плевать на ковёр! Ты мне лучше объясни вот что… – И снова цепкие вопросы.
Самое дурацкое – я не сказала, что мы с Виером как бы влюблённые и встречаемся, но Мирилин пришла к такому выводу сама.
Уж не знаю почему, но это оказалось неприятным. Общаться сразу расхотелось, я начала всё отрицать. Но Мирилин не отпускала, и особняк я покинула не сразу. Выскочив на улицу, отбежала подальше от гостеприимного жилища, словно за мною гнались. Жорик скакал впереди, указывая путь.
Пара минут, чтобы отдышаться, и я подхватила хорька на руки. Огляделась и, выяснив у прохожего, сколько сейчас времени, решила заглянуть ещё кое-куда.
Мы с девочками по-прежнему оставались «новенькими» и почти не общались со столичными ведьмами, но знакомства уже водили. Урсула жила по соседству, к ней-то я и решила заглянуть.
Нужную улицу нашла сразу, а дом… его я сначала не признала. Просто не поняла, что вон то жёлтое строение, возле которого толпятся зеваки и стражники, именно оно.
А сообразив, напряглась. Подошла ближе и спросила у ближайшего стражника, что, собственно, происходит. Он открыл рот, чтобы ответить, и тут показались носилки. Из дома выносили прикрытый тканью… труп?
Я застыла, уставилась изумлённо.
– Так ведьма умерла, – всё-таки договорил страж. Окинул меня пристальным взглядом и добавил: – О, а ты тоже из них?
Я промолчала. Возле ног вился Жорик, а я стояла и не понимала, что делать.
Расстроилась ли? Да, но не до истерики. Урсула, хоть и выглядела молодо, была очень пожилой, и…
– Подождите! – воскликнула я.
Сказала и ринулась вперёд, сквозь жидкую толпу, прямиком к носилкам. Тело несли сотрудники санитарной службы, и они не среагировали, но начальник отряда стражей мою просьбу повторил.
Санитары остановились, а я подбежала и аккуратно приподняла ткань – чуда не случилось, действительно Урсула. Холодная, бледная, точно вылепленная из воска.
– Как она умерла? – резко повернулась к главе стражей я.
Тот пожал широкими плечами.
– Как понимаю, это отравление. Её нашли в лаборатории, в руке были осколки колбы.
– А магических или каких-то других повреждений нет?
– На глаз не видно. Узнаем, когда проведут полный осмотр.
Я глубоко вздохнула и, вернув ткань на место, отступила. Санитары пошли дальше, к чёрной неприглядного вида повозке, а я уставилась на дом.
Урсула была одинокой, даже фамильяра не заводила. Позаботиться об имуществе некому, некому привести в порядок её дела.
Не то чтоб я очень хотела, но есть этика, уважение, здравый смысл, в конце концов…
– В дом не пущу, – словно подсмотрел мысли главный из стражей.
Я глянула вопросительно, и мне объяснили:
– Есть порядок. Правила. Сейчас мы всё опечатаем, затем прибудут специальные люди из министерства, соберут и упакуют все ведьмины вещи. Потом, учитывая, что родственников у усопшей нет, вещи отправят в вашу Академию, так как из всех ведьминских сборищ она ближе всего.
На слове «сборища» я закатила глаза. Но это не важно.
По-настоящему интересовало другое – а усопшей ли?
Просто склянка в руке – это хорошо, но, чтобы отравиться собственным зельем, нужно очень постараться. Мы ещё в ведьминской школе начинаем изучать технику безопасности, а на первом курсе Академии к ней добавляется техника самореанимации и вообще помощи.
И учим всё это до победного, то есть до выпуска. Тем, кто получил по технике безопасности меньше 85 баллов из 100, диплом не выдают.
– А… – начала я и замолчала, потому что спорить было бесполезно.
Всё верно, пока не проведут вскрытие, причин для возражений нет. Зато в том, что касается вещей, на месте «специальных людей» из министерства я бы не рискнула трогать такое имущество без ведьмы – в смысле без другой ведьмы, которая в курсе нюансов нашей работы.
