— Кажется, да, — кивнул Степан. — И кандидатскую здесь защищал. Точно, вспомнил! Нам его с Настей перед отъездом профессор в пример ставил. Что, мол, человек после МГУ еще где-то за границей учился. Микробиологию изучал… Он говорил, что самые грандиозные научные открытия происходят на стыке наук… что нужно и нам с Настей, кроме насекомых, еще чем-то интересоваться. Физикой там или химией…
— Ладно, — кивнул Дорогин, отметив про себя, что для выяснения фамилии бывшего ученика Сечкина, у которого вдруг нарисовалась в Закавказье целая лаборатория, нужно будет снова обращаться в деканат, или лучше всего непосредственно к Ларочке.
— Так мне про этих моих муравьев молчать? — спросил Степан. — Никуда не звонить?..
— Да уж лучше молчи, — кивнул Дорогин и поинтересовался: — А кто, кроме тебя и профессора, еще муравьями занимался?
— Еще Настя, но она вместе с профессором уехала. У нас же здесь завтра международная научная конференция открывается. Ему на ней необходимо присутствовать. А там ведь его ученику опытные и надежные помощники нужны. Профессор сюда прилетит, а Настя там останется.
— Насовсем?
— Да вы что?! Они туда на пару недель поехали. Не больше!
— И не побоялся ты Настю одну на Кавказ отправлять? — спросил Дорогин, думая о своем. — Там же парни все горячие…
— А что делать? — пожал плечами Степан. — Здесь ее одну не оставишь. Она бы одна не справилась. Здесь думать нужно, тяжести таскать. А чужих никого профессор в свою лабораторию не пускает. У него до нас была пара помощников, но… в общем, погибли они.
— Погибли? — удивился Дорогин. — Оба?
— Да нет, их вроде даже трое было… А может, я что-то путаю. Может, они просто за границу уехали… Ну, так или иначе, нас с Настей профессор заметил еще на первом курсе. Тест он какой-то хитрый проводил, ну, наши ответы с чем-то там у него совпали. Вот и предложил нам поработать с ним. С перспективой потом на кандидатские, а то и на докторские. Хотя я знаю, почему он нас выбрал. Неболтливые мы. Это точно.
— Неболтливые? — улыбнулся Дорогин.
— Ну, если вы имеете в виду сегодняшний наш с вами разговор… — пожал плечами Степан, — то это, вы же понимаете. Экстрим…
— Да уж, — согласился Дорогин. — Экстрим из экстримов… Ты, Степан, поосторожней…
— Вы знаете, а я вот теперь когда в метро еду, присматриваюсь. У меня всегда банка с собой, пробирка. Я надеюсь, что мне повезет и я поймаю хоть одного из этих муравьев. У меня микробиологи знакомые есть. Попрошу, мы исследуем, помозгуем. А если действительно они зараженные, то мы подключим тех, кто мог бы разработать вакцину. Ведь на каждый вирус противовирус найдется, или его вырастить можно… — горячо заявил Степан.
— Я бы тебе, Степан, посоветовал самодеятельностью не заниматься, — сказал Дорогин.
— Это не самодеятельность. Не забывайте, что я профессионал. И все, кто мне будет помогать, тоже профессионалы. Вот завтра профессор вернется, и мы с ним вместе подумаем, как действовать… — сказал Степан и добавил: — А вы меня хотя бы до приезда профессора прикройте. Подскажите, что делать, чтобы меня, как это говорится, не замели…
— Ты что же, мусор, чтобы тебя заметали?
— В том-то и дело, что не мусор, а ученый…
— Ладно, не ерничай. А то слишком умный!
— Так что мне делать? Вы же в этом разбираетесь…
— Ты мне свой телефон и адрес на всякий случай оставь, — попросил Дорогин, и, пока Степан записывал ему на карточку свои данные, он тоже написал ему свой телефон. — Позвонишь мне, когда появится профессор, — попросил Дорогин. — А если тебя кто-то побеспокоит, тоже звони. Приеду разберусь.
— Хорошо, — кивнул Степан, протягивая Дорогину карточку со своими адресом и телефоном.
— Ты в общежитии, что ли, живешь? — уточнил Дорогин.
— Да, — кивнул Степан, — но я до приезда профессора здесь, в лаборатории, ночевать буду.
— А тебе разрешат?
— Да у меня давно уже разрешение есть!
— Ладно, Степан, спасибо за помощь, — сказал Дорогин и пожал ему на прощание руку.
* * *
Выйдя из лаборатории, Дорогин спустился в деканат снова. Эвелины Карловны, на счастье не было. Дорогин смог напрямую обратиться к Ларочке, которая через несколько минут выдала ему список всех аспирантов Леонида Прокофьевича.
— И что мне за это будет? — стянув повязку, улыбнулась Ларочка.
— Прокачу на байке, — пообещал ей Дорогин, почувствовав на себе острые взгляды ее коллег, — с ветерком.
— Ловлю на слове! — сказала Ларочка, снова натягивая повязку.
Дорогин спрятал список во внутренний карман своей кожаной косухи и, попрощавшись, направился к выходу.
Он не стал откладывать на потом и, отыскав в холле тихий уголок, присел в кресло и начал изучать выведенный для него из компьютера список аспирантов профессора Сечкина. Список этот профессор готовил для какого-то юбилейного отчета, поэтому в нем были не просто названы все аспиранты, но и отмечено, каких успехов добился каждый из них в научной деятельности.
У профессора Сечкина было пятнадцать аспирантов. Но доучились в аспирантуре всего десять. Пять защитили кандидатские, трое — докторские. Из этих троих один — Эдуард Мирзоев — занимался не только насекомыми, но и микробиологией. Его имя свидетельствовало о том, что этот аспирант, а потом кандидат и доктор наук был родом откуда-то из Закавказья. То есть гипотетически он мог вернуться на родину и возглавить научную лабораторию.
Как жаль, что у Дорогина не было возможности организовать с Плетневым обратную связь. Хотя, если профессор действительно завтра появится в Москве, на научной конференции, у Дорогина будет о чем с ним говорить. Но, не дожидаясь завтрашнего дня, был смысл фамилию Эдуарда Мирзоева подбросить ФСБ или ГРУ, а может, и тем и другим. А это можно было сделать, вбросив записку в специальный ящик Плетнева на почте. Ведь чем больше людей включатся в расследование, тем скорее можно взять под контроль складывающуюся в Москве опасную ситуацию.
Глава 9
Обычно шифровки для генерала Рогова забирал один из его нештатных агентов. Но в этот раз, примерно рассчитав, когда может отозваться Плетнев-Балт, генерал Рогов решил сам сходить на почтовое отделение. Его не покидало чувство, что кто-то из коллег слишком пристально следит за проведением операции и любыми способами выуживает информацию. Первые, на кого начинают охоту особо интересующиеся лица, — это агенты, которые обычно являются пешками в большой игре. Именно через их руки проходит самая важная информация. Любого, даже самого надежного, агента можно подкупить, перекупить или, в конце концов, запугать. Почувствовав неладное, генерал Рогов решил минимизировать круг лиц, допущенных к информации. Лучше сейчас многое делать самому, на шаг опережая агентов.
