– Ну не скажи, – заявила я, скорее всего, из духа противоречия. Бывает, и на меня накатывает. Если честно, бывает довольно часто. – Инвалид вне подозрений, Римма его точно бы не испугалась. А шваркнуть женщину по голове бейсбольной битой мог, и не поднимаясь с кресла. К тому же я читала в одном детективе, что наемный убийца маскировался под инвалида.
– По-твоему, наш тоже маскируется? – нахмурилась Клавдия.
– Не знаю. Но стоило бы проверить.
– Для начала его еще найти нужно. Трусова, кроме имени, ничего о нем не знает.
– Пусть у дочери поинтересуется, через адвоката, – заметила я. Подружка кивнула:
– Обещала поинтересоваться.
– Допустим, найдем мы Кирилла, – сказал Андрюшенька. – Меня куда больше интересует возможный мотив. Чем инвалиду липовому или настоящему могла насолить Римма Соколовская, причем до такой степени, что он решил ее убить? Сам или подбил на это уголовно наказуемое деяние невинную девушку.
– А самой Диане с какой стати ее убивать? Если они даже знакомы не были, – усмехнулась я.
– Но других подозреваемых у ментов нет, – сказал Андрей.
– Вот именно, – согласилась я. – Значит, убил Римму кто-то другой, а девчонка оказалась в ненужном месте в ненужное время.
– Но на камеры попала только наша невинная душа, – напомнил Толмачев. – Продолжим копаться в биографии Риммы? Менты наверняка ее уже изучили.
– Тебе бы только ничего не делать, – съязвила Клавдия.
– Совершенно незаслуженное обвинение, матушка. Мне бы хоть малюсенькую зацепочку, и, увидите, я горы сверну.
– У нас еще есть Арсений Кудряшов, – напомнила я. – Римме он показался знакомым. Вдруг они действительно встречались раньше?
– И он специально устроился в ее фирму?
– Этого я не говорила. Но если они встречались раньше, у него мог быть повод очень ее не любить.
– Он лет на десять ее моложе, а она так и не вспомнила, где его видела, – упрямился Андрюшенька. – Выходит, было это давно, значит, тогда он был совсем ребенком. И чем Римма ему насолила?
– Может, она его папашу из семьи увела, – сказала Клавдия. – А что? Такое сплошь и рядом, налицо жуткое падение нравов.
– Парень затаил обиду и… – начала я.
– Решил проломить ей голову, – подхватил Андрюшенька.
– Вот именно. И не говори, что такого не бывает.
– Да сколько угодно, – фыркнул бывший мент. – Я понял, у нас в работе все три версии: инвалид, бывший возлюбленный Риммы и студент – мастер золотые руки, пока ничего более подходящего не подвернется. Завтра с утра займемся студентом.
– Мы не знаем, ни где он живет, ни где учится.
– Постараемся узнать, – наставительно изрек Андрюшенька.
– Ты мне тачку мажора найди, – сказала Клавдия.
– Какого мажора? – необыкновенно заинтересовался Толмачев.
– Я тебе номер для чего дала? – попыталась увильнуть подруга.
– Так он у нас мажор?
– Ну, если на спортивной тачке раскатывает, а в центре города у него сортир… – тут она матюгнулась в досаде и рявкнула: – Сделайте хоть что-нибудь, черти бесполезные. – Поднялась, точно на плечи ей давил тяжкий груз ответственности за чужие грехи, и направилась к двери, рявкнув: – Лизка, за мной!
Само собой, я припустилась следом. В основном потому, что не пылала желанием отвечать на вопросы Андрюшеньки, которые непременно бы возникли. Не знаю, в чем конкретно, но он нас подозревал, совершенно точно.
– Ложись в моей спальне, – сказала Клавдия, когда мы остались вдвоем.
– Опять? Будь ты интересным молодым мужчиной, я бы согласилась, а так – с какой стати?
– С такой, что у меня предчувствие. Дурное… Не Сизов явится среди ночи, так этот бандит с большой дороги.
– Паршин?
– Вот именно.
– Тогда мне лучше от тебя подальше держаться, – сказала я.
– Вот змея.
– Учусь у старших товарищей.
– Толмачев у меня тоже на подозрении. Чует мое сердце, не просто так он к нам явился.
– Не просто. Мы ж его сами позвали. В смысле, поработать вместо временно нетрудоспособного Вовчика.
– А почему он тогда сначала отказался, а потом вдруг явился?
– Потому что деньги понадобились. Мне, кстати, тоже.
– Тебе-то зачем?
– Сбежала бы куда-нибудь на полгодика.
– И меня бы бросила? Хороша подруга.
– Критику принимаю. Хотя мы могли бы сбежать вместе.
– От проблем не бегают. Их решают, – изрекла Клавдия. – Хорошо сказала? Надо где-нибудь записать.
Как обычно, долго уговаривать меня не пришлось, и ближе к полуночи мы оказались с Клавдией в одной постели, хотя я по-прежнему предпочла бы совсем другую компанию. Но что-то подсказывало: в ближайшем будущем как раз это и не светит. От подобных мыслей я загрустила и полезла с вопросом к Клавдии:
– Как думаешь, это мода?
– Что? – не поняла подружка. Я бы, кстати, тоже не поняла.
– Отсутствие тяги к противоположному полу.
– У меня тяги сколько угодно, так что не боись, не трону, – хихикнула подружка. – Сказать по правде, я бы тоже предпочла вместо тебя жгучего брюнета в полной боевой готовности. Да где ж его взять?
– На улице мужиков вроде меньше не стало, – пожаловалась я. – Отчего же так не везет?
– Вижу, здорово тебя припекло, а чего это ты про гомиков вспомнила? – насторожилась она.
– Ничего… лежат две дуры в постели, а за стеной, можно сказать, третья…
– Ты об Андрюшке, что ли? – хмыкнула Клавдия.
– Вот именно. О нашей новой подружке. Куда катится мир?
Я готова была пролить слезу от жалости к себе, а Клавдия вдруг засмеялась.
– Ты решила, что Толмачев представитель голубого сообщества?
– Ты же сама сказала… – растерялась я.
– Я сказала? – возмутилась она. – Ничего подобного. Ну, может, и брякнула, не подумав. Сработал стереотип. Вовчик наш, чудо голубое, ну и приятель его, значит, тоже недалеко ушел. Лизка, глаза у тебя на затылке, – продолжила она веселиться. – Неужто ты нормального мужика от голубой хвори отличить не можешь?
– Так он не голубой?
– Ты меня с ума сведешь. Он тебя так глазами-то и пожирает.
– Правда? Я ничего такого не заметила.
– Ага. Оттого и говорю: глаза у тебя на затылке. Совершенно нечувствительная ты женщина.
– Я девушка.
– Недолго осталось.
– Конечно, для тебя это пройденный этап, – не осталась я в долгу.
