Трусова явилась через полчаса. Открывать ей пришлось Андрюшеньке. Появление в доме мужчины Трусову озадачило, бывший мент представился племянником (родни у матушки все прибывало), скромно потупившись, говорил тихо, чуть ли не шепотом, при упоминании дорогой родственницы начинал заикаться, при этом чем-то неуловимо походил на кота, сытого и наглого. Впрочем, Трусову Андрюшенька занимал мало, так что он зря лицедействовал.
Она рвалась к матушке и зарыдала, лишь только Андрюшенька открыл дверь в святая святых.
– Матушка Евлампия, на вас вся надежда.
Минут десять она жаловалась на судьбу, продолжая рыдать, а я тоскливо пялилась в стену перед собой. Из головы не шел Сизов, а вместе с ним терзали душу мысли о неминуемой расплате.
– Сдается мне, милая, не все ты мне про дочь рассказала, – услышала я слова Клавдии и насторожилась: похоже, началась импровизация. Трусова испуганно замерла, а Клавдия продолжила: – Вот ты говорила, у дочери твоей не было дружка сердечного. А я вот рядом с ней вижу мужчину…
– Да какой это мужчина, – отмахнулась Нина Евгеньевна. – Блажь одна…
Она вдруг покраснела, а Клавдия сурово нахмурилась.
– Не жди помощи, если врешь да недоговариваешь.
Судя по реакции Трусовой, Клавдия ненароком угадала, что-то несчастная мать от нас скрывала, не удивлюсь, если и от следствия тоже.
– Матушка, прости ради Христа, – запричитала она. – Никак я не думала… Ну, какое это могло иметь значение…
– А это уж не тебе судить. Давай, как на духу.
– Молодого человека у Дианочки нет. И не было. То есть в школе, в восьмом классе встречалась с мальчиком, но ведь это ерунда. А в колледже у них, считай, одни девчонки. Я уже переживать стала, и тут вдруг с работы иду и вижу ее с парнем. Симпатичный такой, немного старше ее. Я порадовалась, думаю, нашла кого-то дочка… С вопросами не лезла, но ведь интересно. Стала аккуратно так, издалека, речь заводить: не познакомилась ли с кем. А она: нет, да и не до парней мне сейчас, сначала колледж закончить надо. Потом уж я не выдержала и прямо спросила: видела тебя с парнем, кто такой? А она смеется: мы, говорит, просто друзья. Ну, друзья так друзья. Я настаивать не стала. Но вижу, что переменилась дочка. Загляну к ней в комнату, а она лежит, о чем-то думает, вроде мечтает. Я с расспросами, а она смеется: не выдумывай и все такое. Но я ведь тоже молодой была, знаю, что за мечты такие… Однажды все-таки удалось ее разговорить… Пришла вечером, вся так и светится. Ну, я и начала аккуратно расспрашивать. Я ведь мать, говорю, и всегда на твоей стороне. Кому и рассказать, что у тебя на сердце, если не родной матери? В общем, призналась она мне: нравится ей очень один парень. Я-то думала, тот самый, с которым я ее видела. Ан нет. Оказалось, тот просто приятель. А нравится ей его друг. Зовут Кирилл. Я стала спрашивать, кто он, где учится, а она как-то сразу замкнулась. Отвечает неохотно, вроде скрывает что-то. Очень меня это насторожило. Если парень хороший, чего скрывать? Верно, матушка?
– Верно, милая, – поддакнула Клавдия.
– А ну как наркоман? Или того хуже? Хотя куда уж хуже. Дочь у меня одна, и я ей добра желаю. Стыдно говорить такое, но решила я узнать, с кем дочь встречается.
– Чего ж стыдного?
– Я ведь ей ничего не сказала. Она в выходной собралась погулять, принарядилась. Я и подумала: к Кириллу этому, наверное. И пошла за ней. Она в парк отправилась, в Соколинский. А там ее этот парень ждет, с которым я ее видела. Но не один. Друг его был в инвалидной коляске. Они в парке гуляют, втроем, а я… Сама не своя, одним словом. Уж чего я только с перепугу об этом Кирилле не напридумывала, но такого не ожидала. Ушла домой, чтоб им на глаза не попасть, себя успокаивала, может, парень не инвалид, может, болезнь его вылечить можно? Неделю молчала, потом не выдержала. Лучше б мне и дальше молчать. Диана на меня обиделась, разговаривать не хотела, из дома грозилась уйти. Не понравилось ей, что я за ней следила. Да и кому бы понравилось? А Кирилл действительно инвалид, на ноги уже не встанет. Бедная моя девочка! Она ведь даже не представляет, какая ее жизнь с инвалидом ждет…
Трусова разрыдалась, а Клавдия принялась ее утешать.
– И что, продолжали они встречаться? – задала она вопрос, когда Нина Евгеньевна понемногу успокоилась.
– Обещала мне, что видеться с ним не будет. Я ее Христом Богом просила. Не себя, говорю, так хоть мать пожалей. Ты этой своей любовью меня в гроб вгонишь раньше времени. В общем, и уговаривала, как могла, и грозилась… Вот она и пообещала. Но выполнила обещание или нет, сказать не могу. Я за ней не следила больше, боялась, если она узнает… потеряю дочкино доверие. Вы понимаете? Пришлось на слово поверить. Думаете, она с ним встречалась?
Клавдия пожала плечами.
– Либо с ним, либо кто-то еще появился.
– Это вряд ли. Мне кажется, дочка бы мне о нем рассказала, хотя бы для того, чтоб я успокоилась: мол, забыла она о своем инвалиде, и теперь у нее парень нормальный. Матушка… – запричитала она, – а вдруг это моя вина?
– Что за вина? – нахмурилась Клавдия, на мгновение выйдя из образа.
– Не дала ей с парнем встречаться… Разве он виноват, что инвалид? И вот нам теперь наказание. Может, были бы они счастливы.
– Может, и будут еще. Ты, это… не нагоняй… – В этом месте Клавдия поморщилась, сообразив, что вновь войти в образ все никак не получается, и вспомнив об универсальном средстве, предложила: – Помолимся.
Они отправились молиться, а я перебралась в кухню, куда вскоре пришла Клавдия, успев переодеться, а следом за ней и Андрюшенька, проводивший к тому времени Трусову.
– Просто деньги брать стыдно за такую работу, – ворчала подружка.
– Так не бери, – тут же встрял Андрюшенька.
– А жить на что, умник? И вас, дармоедов, кормить. Активизируйтесь, мне нужны хоть какие-то зацепки, не могу я из пальца все высасывать.
– Получилось, кстати, неплохо, – сказала я.
– Ну, талант он ведь для того и дается, – вздохнула подружка.
– Здесь не поспоришь, выстрел наугад, но точно в цель, – сподхалимничал Толмачев, но его порыв оценен не был.
– Толку-то от этого выстрела. Парень-инвалид, значит, к убийству не причастен.
– Как знать… – покачал головой Андрюшенька.
– Ну, уж если инвалиды кинулись бабам головы проламывать, то конца света жди со дня на день.
– Это пророчество? – насторожился бывший мент, но дурака валять ему, как видно, надоело, и он заговорил серьезно: – Матушка права, мы с этим убийством на месте топчемся. Пока только два персонажа нарисовались, и оба не особо перспективные. Один бывший любовник жертвы, но у него алиби, и повод для убийства не просматривается. Расстались по обоюдному согласию. Можно за ним понаблюдать малость, авось что и проклюнется. Но, учитывая алиби, которое менты проверили… Второй – парень-инвалид. Если Диана кого-то и выгораживает, то вряд ли его. Матушка права, инвалид в роли убийцы – не особо убедительная версия.
