Мы отправились домой, и я, оказавшись в особняке, тут же устроилась за компьютером проверять кредитную историю Сизова. Ей мог позавидовать любой гражданин РФ. Кредит один, взят два месяца назад, платит Сизов регулярно.
– Клавдия, – позвала я, подруга жарила в кухне котлеты. – Прикинь, наш Сизов своей грудастой взял тачку в кредит. Но машину оформил на нее. По-моему, это любовь.
– Я все олигарха ищу, а тут простой российский служащий…
– Ага, стоит внимательней посмотреть по сторонам.
– Башка бы не отвалилась. Куда ж Сизов-то подевался? Ты новости видела?
– О трупе ни слова.
Клавдия принялась жаловаться на жизнь, тут раздался звонок на домашний телефон.
– Меня нет, – сурово отрезала Клавдия. Подумав немного, трубку я все-таки сняла.
– Матушка на богомолье, – пропела сладким голосом, исключая возможные вопросы.
– Это я, – заволновалась трубка.
– Кто?
– Альбина Эдуардовна. Нашла я машину-то.
– Да вы что? И где?
– Там, где матушка сказала. В переулке, неподалеку от сгоревшего театра. Что мне теперь делать?
– Сыну вы звонить не пробовали?
– Пробовала. Телефон отключен, и на работе его весь день нет. А машина тут стоит.
– Может, вам в полицию заявить?
– Где мой Толечка? Пусть матушка скажет.
– Матушка на богомолье.
– Как же так… А позвонить ей нельзя?
– Конечно, нет.
– Что ж делать-то… О господи…
Сизова отключилась, а я забеспокоилась.
– Ну, теперь встречи с ментами нам точно не избежать.
Как раз в этот момент в дверь и позвонили. Я чуть не подпрыгнула, а Клавдия прижала к груди сразу обе руки и глаза закрыла.
– Эй, подожди умирать, – сказала я и, чертыхаясь, направилась в прихожую. На экране домофона я увидела не полицейских с суровыми лицами, не перепуганную Альбину, такой вариант я, кстати, тоже рассматривала, а симпатичную физиономию Андрюшеньки. Он нахально улыбался, глядя прямо в камеру.
– А этому что надо? – нахмурилась я и спросила: – Чего тебе?
– Открывай, жених приехал, – заявил он.
– Обойдемся.
– Открывай, говорю.
Тут подскочила Клавдия и нажала кнопку на домофоне, а я открыла дверь, поджидая дорогого гостя.
– Привет, барышни, – сказал он и, легонько меня подвинув, вошел в прихожую.
– И что дальше? – захлопнув дверь, спросила я.
– Я передумал, – он широко улыбнулся, обращаясь к Клавдии.
– Что передумал? – не отставала я.
– Я принимаю ваше предложение.
Клавдия пребывала в прострации, по крайней мере, у меня создалось именно такое впечатление, поэтому я продолжила:
– А что случилось с твоими моральными принципами?
– Бесславно скончались перед острой необходимостью выплачивать кредит.
– Все менты продажные, – вдруг изрекла Клавдия.
– Это заблуждение, – серьезно ответил Андрюшенька. – Может, я и паршивая овца, но стадо в основном морально устойчиво. Так у нас союз или мне следует поискать другого работодателя?
– Ладно, пойдем, – кивнула Клавдия, хотя я бы предпочла, чтобы она указала Андрюшеньке на дверь.
Подружка направилась в комнату, где принимала клиентов. Андрюшенька огляделся и заявил:
– Миленько у вас, – и устроился в кресле. Клавдия на своем обычном месте, я подпирала стену возле двери. – Договорчик, если вы не против.
Бывший мент, а ныне частный сыщик достал из внутреннего кармана пиджака папку-файл с бумагами и протянул Клавдии. Та, достав из ящика стола очки, нацелилась их изучать.
– Все так? – спросил Андрюшенька, когда она закончила.
– У меня есть условие: пока работаешь на нас, живешь здесь.
Надо сказать, глаза у меня, как и у Андрюшеньки, полезли на лоб от этого заявления. Пока я гадала, что это вдруг нашло на подругу, Андрей сказал:
– Мадам, примите мои искренние извинения, если нечаянно сразил вас наповал своим обаянием…
– Не боись, не трону, – отмахнулась Клавдия. – Хотя, не скрою, засиделась малость в посте и молитвах. Но ты не в моем вкусе.
– Прекрасная новость, сняли с души большущий камень.
– Живешь здесь, – отрезала она, взяла авторучку и спросила: – Подписывать?
Андрюшенька поморщился, но, как видно, нужда была велика, потому что вместо решительного отказа он заявил:
– Между прочим, у меня не только ваше дело.
– Наше в приоритете. Тебе не обязательно двадцать четыре часа в сутки мне глаза мозолить, но ночуешь здесь, понял?
– Вы меня пугаете, – хмыкнул он.
– Я же сказала, не боись. Не меня тебе стоит опасаться, – добавила подружка, плотоядно ухмыльнулась и перевела взгляд на меня.
Андрюшенька повернулся ко мне и спросил:
– Ты тоже в посте и молитвах, ангелочек?
Вместо того чтобы ответить ему, как он того заслуживал, я сказала Клавдии:
– Выйдем. – Она заерзала в кресле, а я поторопила: – Давай, давай.
Только мы вышли из комнаты, как я навалилась на подружку, прижав ее к стене, и спросила:
– Ты спятила? Зачем нам в доме этот тип?
– У нас Сизов бесхозный, – зашипела подруга. – Ты что, забыла? То ли жив, то ли нет. А ну как явится за своими денежками? С мужиком надежней.
– Андрюшенька-то здесь при чем?
– Скверные дела вершатся по ночам.
– А-а… вот оно как. А если Сизов не один явится?
– Если не один, – вздохнула она, – то нам не позавидуешь.
– Я бы на Андрюшеньку не очень рассчитывала.
– Ты его мускулатуру видела?
– Он же в пиджаке…
– Но глаза-то у тебя есть?
– Клавдия, такие, как он, кулаками не машут. Мускулатура у них для красоты.
– Может, и не придется кулаками махать. Может, Сизов наш лежит тихо… Куда ж его нелегкая унесла, – всплеснула она руками.
– Не вопи! – пришлось прикрикнуть мне. – Андрюшеньке знать о нем ни к чему. Ладно, пусть остается в доме. Я всегда могу к себе сбежать.
– Об этом даже не думай.
Мы вернулись в комнату, где Толмачев с большим интересом разглядывал инвентарь Клавдии, который должен был создать у клиентов соответствующий настрой.
– Приворотным зельем не торгуете? – спросил он, завидя нас.
