К концу следующего дня мы достигли места, которое живо напомнило мне древнеегипетские Фивы, какими их изображали на старых романтических открытках. В рельефе окружающей среды угадывались пещерные храмы, но самым поразительным представлялась огромная статуя сфинкса на высоком прямоугольном постаменте на берегу священного потока. Лишь подойдя вплотную, я понял, что сфинкс — естественное творение природы. При взгляде на эту скалу с определенной перспективы возникала стопроцентная оптическая иллюзия лежащей на постаменте мифической фигуры. В этом также усматривался особый намек, может быть, даже более глубокий, чем в случае наличия реального сфинкса, и даже в реальных Фивах.
Между тем Хайдара в продолжение всего похода постоянно занимали две темы: джихад и пища. По мере того, как наши продовольственные запасы таяли, воображение аки терзали сцены пиршества в духе ордена господ: шашлыки под луком и соусом, шурпо-мурпо, виски с содовой, коньяк с чаем и так далее. Однако в возрастанием одичания кулинарные претензии обретали все более рациональную конкретику. На нашем привале «у Сфинкса» уже не требовалось ни изысканных салатов, ни содовой для виски, ни чая для коньяка. Произошло суровое опрощение. «Мясо-зелень-алкоголь» — такова была на тот момент жесткая гностическая формула пира богов.
В очередной день мы подошли к критическому месту. Тропа, шедшая до сих пор по берегу, упиралась в огромный скальный уступ, вдавающийся далеко в воду. Чтобы двигаться дальше, нужно было каким-то образом его преодолеть.
На этом месте Хайдар-ака уже однажды стоял вместе с Каландаром, Хельдуром и еще парой эстонских коллег. Тогда Каландар как первопроходец бесшабашно прыгнул в бурлящий поток и мгновенно скрылся за уступом. Что его ожидало на той стороне, никто не знал, как и он сам. Следом прыгать никто не осмелился. Все стояли, ждали. От Каландара с той стороны — никаких сигналов. Может быть, тоже ждет, а может, и снесло… Наконец решили идти поверху. Часа четыре корячились на подъеме по неудобной сыпучке, а перехода на ту сторону все нет и нет. В конце концов Каландар неожиданно появился на гребне, выскочив с противоположной стороны скального барьера. Он спрыгнул с гребня вниз, навстречу компании, чуть ли им не на головы. Потом еще два часа вместе со всеми вновь брал эту высоту, оказавшуюся исключительно труднодоступной.
Каландар рассказал, что после прыжка в воду его моментально закрутило и потащило на дно. Он тут же инстинктивно сбросил тяжелый рюкзак, выскочил на поверхность и каким-то чудом успел выгрести из основного потока и причалить к берегу. Отлежался, понял, что другие за ним не последуют, и полез навстречу группе на скалу. В результате мы тоже уступ обошли, но это отняло восемь часов тяжелой альпинистской работы.
У нас была с собой одна толстая и длинная капроновая веревка. Не считая ледорубов, на этом наша профессиональная экипировка заканчивалась. В любом случае лезть можно было только верхом, ибо о повторении водного эксперимента Каландара никто не помышлял. Ну, хоп! Мы начали восхождение двумя параллельными парами, как бы по двум желобам, разделенным небольшим барьером. Хайдар-ака карабкался вслед за Гюлей, я — за Соколом. В какой-то момент, уже на высоте примерно двадцатого этажа, разделительный барьер окончательно скрыл нас друг от друга, но общая цель — гребень скалы, с которого открывался переход на ту сторону, — была ясна. Между тем крутизна склона увеличивалась, а порода под ногами становилась все более сыпучей. И тут мы с Соколом слышим резкий крик Гюли, зовущей Хайдара. Затем раздается шум сыплющейся вниз породы, а над барьером встает невероятный столб пыли, смещающийся вниз. И тишина… Мне впервые в жизни стало по-настоящему страшно. «Пипец!» — подумал я, одновременно не веря собственным мыслям. Сокол тут же взлетел на барьер и замер там как вкопанный. Туда же бросился и я, ожидая увидеть наихудшее. Хайдар с Гюлей в клубах пыли жались к скале, находясь на одном с нами уровне. Значит, не съехали!
Выяснилось, что Гюля поднялась метров на пятнадцать выше Хайдара, но неожиданно сорвалась, поехав прямо на него. Тогда ака воткнул в породу ледоруб, послуживший вместе с рукой тем самым тормозом, в который уперлись Гюлины ноги при роковом скольжении. Хайдару удалось сдержать своей массой динамику ее падения, но ситуация вполне могла обернуться и по-другому. Я взглянул вниз. До «дна» — метров сто. Посмотрел вверх. Тоже не очень вдохновляет. Хайдар с Гюлей тем временем перебрались по горизонтали с помощью веревки в наш желоб. Гюлю трясло. Руки у нее стали прямо ледяные — это при тридцати-то по Цельсию в тени! В общем, мы сидели, как мухи на стене, с той разницей, что крыльев у нас не было.
Ситуацию немного разрядило внезапное появление внизу, у самого основания скалы, группы туристов человек в десять. Они постояли, посовещались, потом бросились на штурм высоты. До нашего уровня они добрались довольно быстро. Это была смешанная команда, половину которой составляли девушки. Самым забойным в группе выглядел седой человек без ноги, вместо которой у него был деревянный протез. Он очень уверенно чувствовал себя на скальнике, словно ветеран-профессионал горной дивизии специального назначения. Дойдя до нас, группа остановилась. Дальше, как выяснилось, можно было безопасно подниматься только с помощью веревки. Один из скалолазов взобрался чуть выше, зафиксировал там один конец троса, а другой бросил вниз. Группа пошла дальше. Для нас это была потрясающая возможность облегчить собственное продвижение, воспользовавшись техническим инвентарем случайных попутчиков. Мы присоединились к ним.
Скалолаз-первопроходец наводил перед группой веревочную страховку, держась за которую, было гораздо легче сопротивляться ехавшей под ногами сыпучке. Постепенно доползли до гребня. Не могу себе представить, как мы справились бы без посторонней помощи. Но переход только начался. Теперь нужно было преодолеть почти вертикальный участок вдоль хребта, метров в шесть длиной. Первопроходец ловко перебрался по гребню на ту сторону, но это было не по силам остальным, обремененным тяжелыми рюкзаками. Впрочем, этого и не требовалось. Главное — есть спасительная веревка. Держась за нее, все мы друг за другом «сделали» опасный участок. Я шел последним. Прежде чем ступить в «пропасть», я ослабил узел, которым крепилась веревка на моей стороне участка, чтобы ее можно было потом сдернуть с коряги и взять с собой. Я уже почти преодолел весь отрезок, но, поскольку страховка была ослаблена, оказался ниже того уровня, откуда мог бы самостоятельно выбраться. Впрочем, меня собирались выдернуть державшие в руках другой конец веревки скалолазы. В этот момент прямо мне на голову почему-то прыгнул Сокол. Он повис на мне, веревка резко дернулась, сорвавшись с коряги на той стороне, и мы повисли в воздухе, как в приключенческом фильме, болтая ногами в пустоте.
Слава богу, вовремя отреагировал Хайдар-ака, уже имевший к тому моменту опыт горного спасателя. Он бросился к краю пропасти, схватился за раму моего рюкзака и рывком выдернул нас с Соколом из бездны. Как это ему удалось так быстро, да еще одной рукой — до сих пор остается для меня загадкой. Видимо, в условиях, требующих экстремальной реакции, человек действительно способен на сверхусилия: вспомним рассказы о том, как люди перепрыгивали одним махом через высоченные заборы и широченные канавы или поднимали невероятные тяжести (я слышал историю про мать, которая в доли секунды перевернула автомобиль, спасая попавшего под него ребенка). Вообще в нашем случае все получилось очень красиво: сначала мы все вместе спасли Хайдара на воде, а затем он нас по отдельности — на скалах.
