На следующий день все поехали в Таллин. Тут храм освящался на квартире у Сережи Дружинина — старого хиппи первого призыва. Это была странная церемония, если иметь в виду ее комплексный контекст. В то время как в одной комнате брамины под санскритские песнопения, уханье мриданг
[175]и перезвон каратал совершали ритуальные церемонии, сопровождаемые благоговейным поглощением священного прасада
[176], за стеной разводили ханку и лихорадочно искали на теле вены, куда можно было бы двинуться. На приходах ханка-йоги выходили побазарить в другую комнату, к вайшнавским бхакти-йогам. Потом все вместе пели «Харе Кришна».
А из Таллина в еще большем составе тусовка отправилась в Москву. Свами — на тачке, преданные — поездом. Московская община тогда только зачиналась. Помимо Толи с Володей к ней примкнули Саша и Оля. Оба были математики, неплохо говорящие по-английски. Они-то и начали делать первые русские переводы книг Прабхупады, в том числе «Бхагаватгита как она есть» и «Шримад Бхагаватам». На вечеринке-киртане в одной из московских квартир собрались crème de la crème
[177] столичной богемно-мистической тусовки. Володя-басист, женатый на американской кришнаитке, только что вернулся из Штатов, где снимал на видеокамеру различные вайшнавские тусовки. Тогда за железным занавесом жизнь заокеанских преданных представлялась действительно раем на земле: тут тебе и Прабхупада, тут и Харикеша, тут и Джордж Харрисон, поющий в унисон со всей ватагой «Харе Кришна»; хочешь — поезжай в Индию, в Центр ведийской культуры, хочешь — в Россию проповедовать!
Володя привез из Америки настоящие индийские сари и дхоти, очень много агарбатти, караталы, мридангу, приправы и еще целую массу культовых вещей для всех вайшнавов мира. Книги было провозить сложнее, но возможно. Кришнаитские издания с их инфантильными раскрашенными картинками в случае проверки выдавались за детскую литературу типа восточных сказок. Пришел Стас Намин, потом один человек из группы Венчунаса
[178] (был в Москве такой известный в узких кругах парапсихолог), который начал наезжать на Кришну:
— Ну что Кришна, вот Гермес был круче, у него и традиция древнее. По крайней мере, нас так учили. А вас?
В те же дни в Москве по пути в Среднюю Азию появился Йокси. Вот как он описывает ту же кришнаитскую тусовку: «Я материализовался в Москве на радостном кришнаитском утреннике, где старый знакомец в окружении многочисленных своих преданных неожиданно для всех посвятил меня в брахманы, хотя от меня однозначно исходил запах „веревюрст
[179] плюс вермут“, случайно приставший ко мне в поезде.
Чтобы развеять сомнения, Толик представил меня благородному собранию как специального агента Кришны, принесшего импульс от Рамы, при этом он попытался манипулировать мною: как старый фарцовщик, он ловил людей на жадность. Много прасада, много благовоний, красивые телки в сари, скажи: „Харе Кришна“ — и они твои, ведь в конечном счете они для этого сюда и пришли. Но чтобы не испортить праздник, он, как добрый хозяин, попросил меня освятить с мантрами их святых, что в мои планы не входило.
Покойно и радостно я поставил дорожное фото Рама на фирменный складной алтарь главного вайшнава СССР и произнес отчетливо и громко: „Ом Рам Рамо Там, Шри Рам Рамо Там…“, но Толик требовал компромисса. Он протянул мне целый веник курительных палочек и, приветствуя меня как гуру, предложил по-нашему, по-кришнаитски, какие-то шарики из риса. Я с почтением потрогал каждый шарик, после чего тарелка навсегда перешла мне в руки.
Толик старательно наяривал мантры, гоняя четки, как старый зэк; рядом с ним с несмываемыми идиотскими улыбками на лице, как китайские болванчики, сидели швейцарские братья-вайшнавы Запада, этакие выродившиеся волхвы нашей эпохи… Каков век, таков и человек, и наоборот. Нельзя не вспомнить сцену, разыгравшуюся в коридоре у двери, когда „великий гуру“ хотел по-тихому свалить со схака, перед тем как всех повязали менты. Один небритый вайшнав, приставленный к Толику Конторой, зло и завистливо поглядел на меня и мгновенно распластался на полу, сложив ладони в молитвенной просьбе.
— Учитель! — проорал непосвященный. — Ты обещал мне посвящения сегодня… Харе Кришна, харе Кришна… И вот ты уходишь… харе Рама, харе Рама… возьми меня с собой, Учитель!
„Какой дешевый театр“, — подумал я. Толик в узком коридоре типовой московской квартиры не стал скрывать презрения к одному из своих преданных. Перешагнув через него, открыл дверь и на пороге сказал:
— Карма твоя еще недостаточно очистилась, брат, читай мантры, трудись. Вот тебе задание: семьсот кругов читать и не есть.
Прежде чем преданный успел подняться, гуру захлопнул дверь и повернул ключ снаружи. Попричитав по-кришнаитски, весь синий от наколок вайшнав повернулся ко мне:
— Перетрем тему, брат!»
На кришнаитской тусовке я познакомился с одним молодым человеком из Тарту. Его звали Вяйно
[180]. Он был в Москве проездом, но, в отличие от Йокси, в обратном направлении: из Средней Азии в Эстонию. Вяйно бегло, но не очень правильно говорил по-русски, пересыпая фразы восточными поговорками типа «летят журавли, а хули толку?». Он активно занимался кунфу, учил тибетский язык и читал Кришнамурти. Как земляки мы очень быстро нашли общий язык. Тем более, как выяснилось, Вяйно бывал в Душанбе и знал каким-то образом Вовчика Сафарова. Поскольку ночевать парню было негде, я взял его с собой на «Щелковскую».
К тому времени ситуация в квартире сильно поменялась. Ира выставила всю богемную публику и теперь отрывалась на всей площади со своим новым другом — бывшим автогонщиком, съехавшим на мачье. Они оба постоянно торчали, жуя солому. Ирин друг рассказывал нам за ночным чаем сюжеты из собственного ломового бреда, чем страшно поразил Вяйно, впервые, по всей видимости, столкнувшегося с подобным феноменом. Гонщик объяснял, как оказался на борту самолета, перевозящего племенных быков в Канаду, а потом почему-то приземлившегося в Кащенко, где санитары — замаскированные монстры — пытались его уничтожить: «И вот они меня тащат, блин, в туалет, а я слышу, как оттуда доносятся нечеловеческие крики. Короче, схема такая: санитары якобы ведут человека в сортир, закрывают его там, потом мочат, расчленяют на куски и все спускают в унитаз нахуй. Потом идут в коридор и тащат нового. Следующий на очереди — я…»
