Интенсивное мантрочтение, тем более коллективное, дает мощный симпатический эффект, суггестирующий участников мантрического круга на общую волну. Практическая притягательность кришнаизма строится во многом на том, что эта волна интерпретируется его апологетами как состояние божественного блаженства. Всякий, повторяющий мантру, настраивает себя на «сознание Кришны», которое есть сат-чит-ананда, то есть «блаженство чистого бытия». Часто театральная имитация состояния блаженства кришнаитами переходит с помощью силы автосуггестии в подлинную эйфорию — насколько эйфория может быть подлинной. Я на себе прочувствовал всю силу мантрического брейнуошинга
[89], когда после первого посещения Лили и Роберта у меня до конца дня, а потом еще и всю ночь, сквозь сон, до утра в голове крутилась махамантра.
Появление кришнаитов в Таллине вызвало сильное брожение в оккультной среде города. На спонтанные киртаны
[90]вайшнавов в общественных местах и пуджи на конспиративных квартирах собиралась самая разношерстная публика — от скучающих эстетов до религиозных диссидентов, от идейных антисоветчиков до психоделических мистиков.
Главным местом сбора кришнаитской тусовки стало кафе «Москва» на площади Выйду. Это очень уютное место в самом центре города: большое кафе на втором этаже югендстилевского дома, с двумя сообщающимися залами и оркестровой площадкой в центре для живого джаза. Наши люди обычно занимали несколько столиков. Тут можно было не только попить кофе с пирожными, но и плотно закусить, принять вина или шампанского, а то и коньяка, или запросто раскурить косяк. А кто-то просто закидывался «колесами» и часами молча галлюцинировал в окно на прилегающую площадь.
Вспоминается такой случай. Сидим мы с компанией за двумя-тремя столиками, бухаем. Мы с Ленноном ведем, как обычно, мистический разговор. Обсуждаем «Рукопись, найденную в Сарагосе» Яна Потоцкого. Казалось бы, самое оно — пыхнуть для драйва, а травы ни у кого нет. Тут я вспоминаю сцену из романа, где один из героев, будучи раненным на дуэли и страдая от жажды, восклицает: «Воды, душу отдам за глоток воды!» И в этот момент появляется женская фигура в чадре, несущая на голове кувшин с водой…
— Косяк, душу за косяк! — восклицаю я патетически.
И в этот самый момент в зал входит Рубен.
Рубен приехал пару лет назад в Таллин из Армении — типа как на Запад. Интересный был парень. Работал пожарным. Как приехал, в первый же день купил билет «Спортлото» и… сразу же выиграл около ста рублей. Это его так поразило, что с тех пор он регулярно играл в эту чуму, закупая билеты на ползарплаты, но при этом ни разу больше ни рубля не выиграв!
Рубен был учеником Тиграна — ереванского гуру, периодически бывавшего в Таллине и дружившего с Эдиком Схаком. Тигран, армянский античный философ ранга Давида Анахта, однажды дал своим ученикам задание познакомиться с девушкой и прийти с ней к нему в гости в определенный день и час. И вот приводят ученики девушек, а Тигран говорит:
— Девушки, вот вы видите полных идиотов, которые вас сюда заманили по моему приказу. А вы, бессовестные обманщики, вон отсюда! Идите и хорошо обдумайте свое поведение!
Ученики — в шоке, зато все девушки — его. Совершенномудрый не ищет женщин — их к нему приводят. Еще Тигран придумал новый вид спорта: боксингболл — футбол в боксерских перчатках. Спортсмены не только борются за мяч, но и нокаутируют друг друга. Жаль, в «Спортлото» его не было…
Так вот, заходит Рубен в зал. Мы с Ленноном тут же с пониманием переглянулись. Ну нам-то ничего объяснять не нужно! Оба вскакиваем со своих мест и бросаемся навстречу приятелю:
— Пыхнуть есть?
— А как же! Вот как раз на косяк осталось…
Мы с Ленноном снова переглядываемся и одновременно разражаемся истероидным смехом.
— Ребята, что с вами? — спрашивает в недоумении Рубен.
— Все нормально, мы тут просто подпили!
— А мне нальете?
— А как же! Непременно! Только давай сначала прибьем!..
Толю Ананду Шанти тут уже тоже все знали. Его приглашали за столик, наливали бокал. Он был человеком без комплексов, абсолютно кулистым
[91] и вполне соответствовал традиционному восточному образу совершенномудрого, который ни у кого ничего не просит, но и от предложенного не отказывается. Приоритетным предметом Толиного интереса были местные гопи
[92], которые страстно рвались к телу своего Говинды
[93].
— Ребята, вы пока походите, поповторяйте мантру, — отправлял, бывало, гуру своих девоти
[94] из «Москвы» куда-либо подальше, чтобы без посторонних глаз объяснить очередной «пастушке» суть камы
[95] как одной из центральных добродетелей ведийской религии.
Аарэ свозил всю кришнаитскую группу на хутор к Раму. Мастер очень внимательно пронаблюдал мистические практики Ананды Шанти и компании, их киртаны и пуджи, шедшие в условиях хуторской свободы непрекращающейся чередой, и сделал вывод: Ананда Шанти лишь имитирует самадхи, но в действительности находится в тщательно маскируемом концентративном состоянии, позволяющем магически контролировать сателлитов и манипулировать сочувствующими.
Природа и техника такого контроля объяснялись Рамом примерно следующим образом. Прежде всего мастер делил людей на два фундаментальных типа: концентративный и медитативный. Концентративные личности — это те, у кого доминирует левое полушарие мозга, отвечающее за логическое мышление. Медитативные личности им прямо противоположны: у них доминирует правое полушарие, отвечающее за воображение. Чем концентративнее личность, тем больше в ней доминирует левое полушарие и тем больше центр ее сознания смещен в состояние бодрствования.
Хроническое состояние сверхбодрствования ведет к окончательной изоляции левого и правого полушарий друг от друга, возникает раскалывающий сознание момент шизофрении, когда бодрствующее «Я» изолируется от психического подсознания. Чем концентративнее личность, тем она, в терминологии Рама, шизофреничнее, что проявляется, в частности, в страхе внешнего влияния и гипертрофированной бдительности. Центр сознания медитативов, напротив, сдвинут в состояние сна, психика открыта внешним влияниям. Полностью открытая психика в условиях отсутствия всякого разделения между полушариями дает эффект чистой паранойи, которую можно иначе характеризовать как «всечувствительность» или «гиперсенситивность».
