На этот раз Рам предложил проделать коллективный эксперимент. Он попросил меня выступить в качестве медиума, который должен будет отождествиться с мистическим Христом, рождения которого в эти минуты ожидали все западные христиане. Я лег на спину в центре комнаты, Рам устроился в головах, а остальные гости сели по кругу. Все, за исключением меня, должны были концентрированно посылать Раму свою энергию, которую тот собирал в единый пучок и, преобразовав, использовал для погружения меня в транс.
Я ощущал, что куда-то проваливаюсь, а потом вдруг увидел приближение некоего круга. Но тут оказалось, что это вовсе не круг, а купол собора Святого Петра в Риме, наблюдаемый с высоты птичьего полета. Я же сам, как бы в позе распятия, раскинув руки, спускался сверху, глядя вниз, и зависал над куполом. Потом словно бы издалека донесся голос Рама:
— Голосовые связки свободны, можешь говорить…
Он меня расспрашивал на предмет того, что конкретно я наблюдаю и ощущаю, и я «в прямом эфире» передавал информацию с места события:
— Нахожусь в Риме, над собором Святого Петра. На площади народ со свечами. Погода летная, небо ясное.
Через некоторое время купол вновь превратился в белый круг, а потом в вихрящуюся галактику, постепенно рассеявшуюся в черной пустоте открытого пространства.
Я пришел в себя, лежа на полу в окружении сидящих фигур.
— Ну вот, — сказал Рам, — Иисус вернулся с ватиканской мессы!
Наша месса была, по некоторым параметрам, конечно, на порядок круче. Ведь здесь речь шла о непосредственном нуль-энергетическом проникновении в магическое поле архетипов. Рам предложил официально зафиксировать это событие. Он сел за стол, включил радио в ожидании ночной сводки новостей, потом достал открытку с изображением Тары, взял цветной фломастер и надписал: «Святое семейство». Как он объяснил, «святое семейство» — это все мы, то есть он сам — Святой Дух, я — Иисус, Тара — мать Мария, Эдик — благочестивый Иосиф, а Леннон с Рыжим — апостолы Петр и Павел. Теперь мы должны были оставить внизу свои автографы.
В этот момент по радио совершенно гротескно заиграл какой-то нэповский фокстрот. Стоявшего рядом со мной Эдика прямо передернуло. Я посмотрел на него и все понял. Эдуард только что поступил петь в церковный хор и очень ревниво относился ко всяким неканоническим жестам. Можно себе представить, как в его глазах могла выглядеть наша компания: в полумраке лесного хутора, при свечах и мерцающих по углам комнаты фонарях, украшенных фосфоресцирующими мантрами и бросающих разноцветные отблески на покрытые магическими диаграммами стены; вокруг стола столпились странные персонажи: седовласый хитрющий старик с длинной бородой, человек в круглых очках и шутовском колпаке, странная бледная панночка из гоголевских фантазий, всклокоченный рыжий черт и еще некто, выдающий себя чуть ли не за самого Мессию! И все это — под чудовищный фокстрот и общий хохот собравшихся.
Вот так святое семейство! Несовместимость очевидного и декларируемого была настолько кричащей, что Эдик просто застонал и тут же зашелся паралитическим стебом — причем открытку подписал. Рам достал из ящика стола большую круглую печать общества адвайта-веданты, которое он когда-то создал во Франкфурте-на-Майне, и, дунув на нее, приложил под подписями. Ом Рама Там!
В ту ночь мы много говорили о духах и способах управления ими. Рам, в частности, рассказал о каббалистическом взгляде на Иисуса, о превращении тетраграмматона в пентаграмматон и тайном значении средней буквы «шин». А потом он полез на чердак. Через несколько минут он спустился, весь в сене, осторожно держа под мышкой плотно перевязанную картонную папку с толстенным фолиантом. Развязав веревки, Рам раскрыл папку, и в ней оказалась еще одна, на которой крупными буквами было написано «Saladuste Saladus», что по-эстонски означало «Тайна тайн».
Это был рукописный трактат о магии знаковых систем. Почти половину объема всей пачки листов занимал иллюстративный материал с большим количеством схем, рисунков, символических рядов и графических пасьянсов. На вопрос, почему папка хранится на чердаке, мэтр отвечал, что, достанься она КГБ, ему не избежать репрессий, и еще неизвестно каких, ведь он и так жил в Эстонии под перманентным надзором КГБ. Свободно передвигаться Рам мог лишь в радиусе 10 километров от дома, а любое более далекое путешествие требовало получения специального разрешения в местном отделении МВД. Прямых обысков, правда, власти не устраивали, но это могло произойти в любой момент, особенно после того, как в Лангерма зачастили компании пестрой молодежи.
В книге тайн, помимо прочего, описывались методы нагнетания секретными службами массовой шизофрении, что неизбежно должно было привести к разрушению самой системы, которую эти же самые службы призваны охранять. Лично я абсолютно и бесповоротно узрел неизбежность скорого краха совдепа после прочтения именно этой книги — еще в годы самого разгара брежневизма.
Возможности магической борьбы с советской системой интересовали нас с Ленноном практически с самой первой банки, открывшей эфирную перспективу противостояния магических идамов. Видимо, ментальность непримиримых антисоветчиков и здесь давала себя знать. Обращаясь в эфирных сферах, начинаешь схватывать определенные магические закономерности, связывающие нашу вселенную и все в ней происходящее, в том числе по части общественных процессов. Под определенным углом эфирного ви́дения силовым центром совдепа представлялась мумия Ленина, на которой как бы замыкались энергетические линии гипномагической инфраструктуры всей системы. Джокер сообщил, что, поразив мумию, можно добиться краха советского строя. Самое эффективное — это, конечно, физическое уничтожение тела вождя пролетариата, но даже сильная психоэнергетическая атака в состоянии серьезно поколебать устойчивость системы.
Чтобы «торпедировать» Мавзолей, нужно было проникнуть в пространство его астральной проекции. Для этого требовалось с помощью джокерских паролей войти в магическое бардо и уже оттуда отправляться дальше. Прежде всего надо настроиться на волну советского астрала. Попадая в это поле, вы с удивлением обнаруживали, что оно наполнено многочисленными обитателями, порой весьма странными. Тут попадалась публика от летающих в ступах деревенских колдунов и грибных шаманов Дальнего Севера до интеллигентов-чернокнижников и парапсихологов-любителей.
Все это пространство прощупывалось астральной службой КГБ, которая пыталась идентифицировать перемещающиеся здесь объекты, по возможности внося помехи в их навигационные системы. «Вот, мать твою, — крыл в эфире какой-нибудь полковник, — опять эта баба на помеле мутит поле! Седьмой, выясни, кто такая и как сюда попадает!» Но больше всего КГБ не любил пиратов-парапсихологов, которые, влезая в советский астрал, стремились проникнуть в секретные базы данных о магических закономерностях системы.
С определенной высоты подъема, пройдя через кагэбэшный фильтр нижнего астрала, замусоренного в основном колдунами и мелкой наркотой, можно было увидеть голографический мираж астрального СССР, связанного эфирными нитями с отдельными звездами и регионами большого космоса. К примеру, конфигурация созвездия Льва вписывалась в контур берегов Черного моря. Точно так же на поверхности планеты вырисовывались, совпадая с ее географическим рельефом, другие созвездия.
