Гоша попытался что-то ответить, но не смог. Мелодия, лившаяся из угла кабинета, словно сковала его, не давая двинуться и даже что-либо сказать. А Люциус продолжал наслаждаться своим положением:
– Посмотрел бы ты на себя со стороны, племянничек! Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище. Разве таким должен быть настоящий король? Настоящий король – это я!
Люциус поднялся с кресла и гордо посмотрел в Зеркало. Но Зеркало ничего не отразило.
– Опять ты за свое! – гневно замахнулся на него Люциус. – Я тебя простил за твое предательство. Но это было в последний раз. Еще раз ослушаешься, разобью!
После чего Зеркало неохотно отразило Люциуса. Люциус самодовольно улыбнулся и снова обратился к Гоше:
– А ты, хоть и вырос, племянничек, но совсем не повзрослел. Все в лошадки играешь. И в какие-то совсем уж дурацкие…
Люциус презрительным взглядом окинул Игогошу. В ответ Игогоша возмущенно заржал. Люциус усмехнулся.
– Что ж, пора с этим детством кончать и начать, наконец, взрослеть, – притворно вздохнул он. – И я как родной дядя, так и быть, помогу тебе в этом. Так сказать, по-родственному.
Он лениво хлопнул в ладоши. Тут же, словно из-под земли, перед ним вырос запыленный и запыхавшийся начальник дворцовой стражи. Судя по его виду, он только что вернулся из своего довольно-таки бесславного похода по пустыне в поисках Потерянного Города.
– Значит так, лошадь сжечь, а моему племяннику воздать королевские почести, достойные наследника престола, – начал отдавать указания Люциус. – То есть казнить его по первому разряду. Хотя нет, по высшему разряду! Ведь для родного племянничка ничего не жалко! Выполнить немедленно. Все понятно?
– Так точно, вашество! – козырнул начальник дворцовой стражи и щелкнул каблуками.
И его сразу же окутало густое облако пыли. Начальник дворцовой стражи и Люциус закашлялись. Не сумела сдержать кашля и туманная фигура в углу. Мелодия дудочки начала запинаться и внезапно прервалась. Что привело к очень странным и непредсказуемым последствиям…
Глава 11
Колдовская битва. Начало
– Значит, так… Две жабы, только что выловленные из болота; три таракана; клочок шерсти вервольфа; пять пауков, наевшихся мух до отвала; три луча лунного света; пучок болиголова; комар, в полночь напившийся крови молчаливой бабки Леноус, живущей за курганом; первый крик новорожденного; шкурка змеи, укусившей кролика, лапку которого тоже кидаем сюда; икра свежая, лягушачья и… что же еще? Что-то еще надо было… О-хо-хо… Старость – не радость! Память совсем девичья стала. А, вспомнила! Десять капель крови утопленника, утонувшего в полнолуние! Где они у меня? Вот где! Сюда их, родимых, сюда! Супчик получится что надо! Пальчики оближешь!
Старая ведьма с растрепанными седыми космами, выбившимися из-под косынки, бегала вокруг котла, невнятно бормоча все, что было написано выше, и бросая названные ингредиенты в кипящее варево. Затем подмела пол и этой же метлой тщательно перемешала содержимое котла, назидательно приговаривая при этом:
– Без свежей пыли с пола вкус у супа совсем не тот будет. И навару никакого. А нынешняя молодежь никакого понятия о настоящих супах не имеет! Что же это за суп из сушеных лягушек, просто залитых кипятком? Надо же до такого додуматься! Это же не суп, это просто позор какой-то! Никакого понятия о невкусной и противной пище! Тьфу!..
И ведьма в сердцах плюнула в котел.
– Чуть не забыла! – спохватилась она. – Хорошо, что вовремя вспомнила. Ведь без этого плевка супчик не удался бы. Ибо, как гласит «Поваренная книга ведьм»: «Заключительный плевок в суп должен быть сделан с чувством, с толком, с расстановкой. И с глубоким смыслом. Иначе ваш суп потеряет индивидуальность и станет заурядным блюдом простолюдина».
– Не плюй в суп, старая ведьма! Плохая примета, – неожиданно проговорило кипящее в котле варево и растянуло непонятно откуда появившийся в нем рот в широкой улыбке.
– Мой суп! Куда хочу, туда и плюю. Чай не колодец какой, чтобы в него не плевать, – огрызнулась ведьма и мрачно поинтересовалась: – Чего надо-то? Сто лет тебя не слышала. И еще сто лет не слышала бы.
– Дело есть, – пробулькало варево.
– Знаем мы твои дела! – отмахнулась от него ведьма. – Одни туманные обещания да призрачные мечты. А на самом деле все это сон. В котором ты, старый дурак, застрял из-за своей глупости!
– Я бы попросил! – обиженно вскипело варево в котле.
– Проси не проси, а все равно ничего не изменишь! – отрезала ведьма. – И прошлого уже не вернешь!
– Ну, это как сказать! – неожиданно взревело варево и взметнулось из котла кипящим фонтаном.
Затем из середины котла вынырнула когтистая лапа и крепко схватила ведьму поперек туловища. Ведьма пыталась сопротивляться, но несмотря на это, лапа быстро утащила сопротивляющуюся ведьму прямо в котел. Лишь ее остроносая черная туфля осталась одиноко плавать в кипящем вареве.
– Ничего не поделаешь. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – усмехнувшись, булькнуло варево.
Затем перелилось через край котла и залило разведенный под очагом огонь. Установилась напряженная тишина, нарушаемая лишь одиноким писком голодного комара…
– Это произвол! Просто беспредел какой-то! – бушевала ведьма. – Я фуфу фалофаться!
– Тьфу ты! – в сердцах выплюнула она попавшую ей в рот недоваренную кроличью лапку.
– Я бы на твоем месте не разбрасывался… точнее, не расплевывался такими вещами, – еле сдерживая улыбку, сказал Ниптолеум. – Говорят, кроличья лапка приносит счастье.
– У тебя всегда голова была просто набита подобными светлыми идеями! – огрызнулась ведьма. – Что мне теперь ее до конца века, что ли, во рту мусолить?!
– Ну, хотя бы до конца дня, – захохотал Драко. – Кстати, привет, Матильда! Давно не виделись.
– И ты здесь?! Ну, конечно! Как же без тебя-то?! Без тебя у нас никакая заварушка не обходится! – гневно повернулась к нему Матильда (оказывается, именно так звали ведьму). – Опять теплая компания вместе собралась! Дружки-пирожки!
– Ты что-нибудь понимаешь? – тихонько спросил Кот у Кузьмича.
– Не-а, – покачал головой Кузьмич.
– Вот и я нет, – вздохнул Кот. – Как говорила одна моя хорошая знакомая лет этак полтораста тому назад: «Все чудесатее и чудесатее. Все страньше и страньше»…
Между тем, страсти продолжали бушевать и уже разгорелись с нешуточной силой.
– Видеть тебя не могу! И не хочу! – отчаянно топала ногами Матильда на виновато потупившегося Ниптолеума.
– Послушай, дорогая… – попытался было он что-то сказать, но договорить ему Матильда не дала.
