– Нет, неправда! Клянусь. Ты должен с ним биться! Должен поверить в себя. Как я. Ты что, меня вообще не слушаешь? Я ради тебя переплыл озеро с акулами!
Я зажмуриваюсь. Он верит в меня.
Верит.
«Он лжёт, – шипит отец, – ты – ноль! И всегда будешь полным нулём. Всем на тебя глубоко начхать».
– Ошибаешься. – Собственный голос кажется грубым, скрипучим, но я вкладываю в слова убеждённость. – Я не ноль, и друзья у меня всё-таки есть. Друзья, которым на меня не начхать. Друзья, совершенно не похожие на тебя!
Я открываю глаза. Змеи убираются прочь от меня.
Отступают. Скапливаются вновь рядом с отцом.
Ноги как ватные. Андре помогает мне встать. Глядя на отца, я говорю ему то, что хотел очень давно:
– Ты чудовище! Это с тобой что-то не так. Это тебя никто не любит! Я никогда не стану таким как ты. Слышишь? Я чего-то стою, я сильный. И я тебя не боюсь!
Последние слова я выкрикиваю так громко, что голос ломается. Змеи на отцовском теле корчатся, словно пытаясь сбежать внутрь него, словно боятся… меня!
– Я больше не позволю тебе надо мной издеваться. Хватит! Надоело!
Отцовские глаза вспыхивают. Ярко-голубым. А когда я моргаю, всего на секундочку, он становится похож на клоуна, а затем… исчезает!
Я долго прихожу в себя, дышу часто и тяжело, привалившись к Андре.
– Спасибо, – наконец говорю я.
Он стискивает мою руку.
– Не благодари. У тебя всё в порядке?
Я киваю, в кои-то веки не кривя душой.
– Отлично, потому что нам ещё искать остальных. Хоть бы не было слишком поздно!
Эйприл
Все смеются. Смеются и обзывают меня. «Жирная! Глупая! Ленивая! Неуклюжая!»
Слова сливаются в монотонный гул, который топит все остальные звуки, становится океанской волной, затягивает на дно, не давая дышать. Я слышу их всех… людей, которых считала друзьями, которым вроде бы нравилась. Андре и Кайл. Каролина. Дешон.
Дешон.
Отстранённо вспоминаю, что он сказал перед тем, как мы вошли в это проклятое место.
Мы должны смело встретить свои страхи.
Я его вижу, он стоит передо мной.
Встретить страхи.
Я думала, что боюсь клоуна. Так и есть. Но теперь я понимаю, что куда больше меня пугает вот это: стать предметом насмешек, изгоем.
Это хуже, чем клоун. Вот что, пожалуй, мой самый большой страх!
И мне почему-то становится легче. Ведь если для меня хуже всего именно это, если таков настоящий мой страх, что ж… я выживу.
Я открываю глаза. Дешон бледен как мел, он смотрит на меня отсутствующим взглядом. Это вовсе и не Дешон.
– Ты ненастоящий, – говорю я. – Все вы ненастоящие!
Я резко поднимаюсь на ноги и окидываю взглядом одноклассников. Нет, не одноклассников – тех, кого в страхе за них приняла. В страхе, что не понравлюсь. Стану мишенью насмешек, изгоем, над которым все издеваются. Совсем как много лет назад. Но я отказываюсь страдать! У меня есть настоящие друзья. Настоящие, которым я небезразлична. Которые где-то здесь, борются со своими страхами. Я не собираюсь их подводить, уступив собственным.
– Ты не можешь причинить мне боль, – говорю я Дешону. – Не можешь, потому что ты ненастоящий!
В тот же миг он исчезает, развеивается, как пепел на ветру.
Все они исчезают.
А вместо них среди пыли передо мною стоит клоун.
Он больше не улыбается. Его лицо перекошено в злобной гримасе.
– Неужто подумала, что так просто отделаешься? – ревёт он. – Неужто подумала, что меня можно вот так просто победить?
Улыбка возвращается, но на этот раз выглядит ещё более зловещей и пугает сильнее всего, что он сделал.
– У тебя пока есть друзья, – говорит он. – И если ты их быстро не найдёшь, все вы останетесь здесь. Со мной. Навсегда!
Его рот открывается. Становится шире головы. Таким широким, что поглощает небо. Его зубы – клыки, серебристые и острые.
И вдруг с ужасающим рёвом клоун проглатывает меня целиком.
Дешон
Я бегу через темноту, спасаюсь от рук призраков, которые, завывая, носятся рядом и задевают меня. Они близко. Так близко…
Сердце грохочет в ушах, лёгкие горят, я не вижу ничего, вообще ничего, и это куда хуже. Призраки по-настоящему и пугают как раз тем, что их не видишь. Только знаешь: они здесь. Гонятся за тобой, ждут возможности разорвать. Мне никогда отсюда не выбраться. На этот раз они не исчезнут с рассветом и я останусь их пленником. Навсегда!
Призраки хихикают уже за спиной, прямо над ухом.
Я оборачиваюсь.
Улавливаю отсвет голубых глаз, вспышку бритвенно-острых зубов. Спотыкаюсь… и врезаюсь прямиком в монстра.
– Эй! – орёт он.
Хотя нет, это не монстр.
– Эйприл? – неуверенно спрашиваю я.
Её лицо подсвечено фонариком телефона.
– Дешон! Что?..
Клянусь, она покраснела.
– Надо выбираться отсюда, – прерываю я. – Призраки! Нужно спасаться от них. Нужно…
– Дешон, всё хорошо, я здесь. Ты был прав. Прав! Мы должны смело встретить свои страхи. Должны. Иначе не выберемся.
– Ты не понимаешь… я ошибся! Сильно ошибся. Я уже пытался раньше дать отпор страхам и попросту увидел…
Я прикусываю язык. Не могу ей сказать, что увидел. Все мои друзья корчились в муках. Все были в ужасе. Из-за меня. Потому что я оказался неправ.
– Да нет же! Ты не ошибся, – уверяет она, стискивая мне плечо. – Я дала бой страхам и нашла тебя. У нас получится, Дешон! Просто прояви капельку храбрости.
Она убирает руку с моего плеча и сжимает мне ладонь.
– Ты должен сражаться, смело встретить свои страхи.
Я киваю.
И пусть мне хочется этого меньше всего на свете, оборачиваюсь навстречу призракам.
Их не видно. Это-то и хуже всего!
Фонарик в руке у Эйприл гаснет, и мы оба оказываемся в кромешной тьме.
– Всё хорошо. – Голос Эйприл едва прорезается сквозь мрак, хотя она идёт рядом. – Всё с нами будет хорошо. Мы прекрасно справляемся. – Она стискивает мою ладонь.
Мы идём, и я слышу стенания. Это они, призраки. Совсем как той ночью на кладбище. Стонут от боли, от муки, выкрикивают моё имя. Говорят, что мне никогда не сбежать, что я всегда буду один. Точь-в-точь как они.
Но я не один. И никогда не был один. Одинокими были как раз призраки, а не я. Меня всегда окружали друзья, меня всегда любили.
