– Ты злой! – взвизгнул Дэш.
Клоун покачал головой:
– Зла не существует. Есть только естественный порядок вещей.
Он шагнул ближе к Азуми, которая по-прежнему сидела, вся сжавшись, на полу и скулила от ужаса.
– Азуми! – завопил Дэш. – Что бы ты ни видела… это все ненастоящее! Очнись! Очнись!
Азуми вздрогнула и подняла голову. Дилан бросился к ней.
– Берегись! – крикнул Дэш. Он стоял слишком далеко и не мог ему помешать.
Но Азуми услышала Дэша. Когда клоун прыгнул на нее, она откатилась в сторону и тут же вскочила на ноги.
– Помоги Поппи! – крикнул он.
С расширенными от страха глазами Азуми метнулась в сторону, схватила Поппи за плечи и развернула ее спиной к окну.
Поппи моргнула и оглянулась. Едва посмотрев на Дилана, она устремила взгляд к камину. И вскрикнула, указывая пальцем:
– Вот! Вот она!
На секунду Дэш замешкался. Но когда посмотрел туда, куда указывала Поппи, он понял, что она имела в виду: над каминной полкой висела картина. Портрет Консолиды Колдуэлл смотрел на них горящими золотом глазами.
Глава 38
– ВОТ ЖЕ! – снова крикнула Поппи. – Это та самая!
Все встало на свои места. Жест Конни, когда она провела пальцами по лицу. Она пыталась сказать Поппи, что картина, которая им нужна, – ее собственный портрет! Теперь все ясно. Медальон на портрете был точно такой же формы, как и рисунок, который девочка начертила на запотевшем зеркале: цветок с пятью лепестками. И глаза Конни, прежде карие, теперь буквально сияли золотом. Как глаза того чудовища.
– Помоги мне, – шепнула Поппи, наклонившись к Азуми. Девочки подбежали к камину и, встав на цыпочки, сняли картину с крючка и поставили на пол.
– Берегись! – крикнул Дэш, бросившись к ним с другого конца комнаты.
Поппи обернулась и увидела, что Дилан ползет к ним на животе, извиваясь, точно огромная ящерица. Девочки взвизгнули, а Дэш прыгнул вперед, схватил брата за пятку и потащил назад. Азуми и Поппи подхватили портрет и отбежали подальше от близнецов, к книжному шкафу.
Душераздирающий вой вырвался из-под маски Дилана. Он попытался лягнуть Дэша, но тот держал крепко, не давая брату подняться.
– Быстрее, – сказала Поппи. – Скипидар.
Азуми запустила руку в карман и вытащила коробку.
– Что будем делать?
Поппи забрала у нее банку и перевернула ее, резко пахнущая жидкость потекла на холст. Краска вспузырилась, цвета мешались и перекрывали друг друга. Золотистые глаза Девочки потекли по бледным щекам, испуская искрящиеся слезы.
Дилан завизжал, как будто его облили кислотой. Он рвался из рук Дэша, отчаянно пытаясь подняться и вырвать полотно у девочек из рук.
Краска все стекала с полотна, на полу уже натекла небольшая лужица. Поппи вся сжалась, когда нарисованная Девочка исчезла с холста, и на ее месте появилось другое лицо – женщина из сна Поппи, она видела ее на улице, перед Четвертой Надеждой.
Ее мать.
Большие измученные глаза смотрели на нее, точно умоляя остановить все происходящее. Поппи потянулась было к холсту – зачем? Чтобы спасти ее? – но Азуми схватила ее за руки, отвлекая подругу, чтобы та не смотрела на жалобное лицо матери.
Комната содрогнулась. Книги повалились с полок, падая на пол с грохотом, с которым обычно тяжелый град колотит по крыше в яростную бурю.
Через несколько мгновений в центре картины показалась необработанная ткань. Черный холст. Рисунок, выжженный на прочной ткани. Все тот же цветок с пятью лепестками. Знак Фредерика. Дельфиниум.
Он спрятал знак у всех на виду, под портретом своей же дочери, которую принес в жертву монстру ради собственной известности и славы.
По мнению Поппи, после всего, что случилось, имя художника должно быть забыто. Навсегда.
– Зажигалка, – прошептала она.
Азуми отдала ее Поппи, девочка откинула крышку и несколько раз чиркнула колесиком, пока не вспыхнуло пламя. Расцвел огненный бутон.
Глава 39
КРАЕМ ГЛАЗА ДЭШ СМОТРЕЛ, как Азуми и Поппи поджигают холст. Он по-прежнему держал брата, который извивался и лягался, пытаясь добраться до девочек.
Дилан оглушительно кричал. Его вопли звенели у Дэша в ушах, грозя порвать барабанные перепонки, в то время как комната неистово затряслась.
Сработало!
Скоро Дилан тоже будет свободен! Так же, как и Особые. Дэшу осталось продержаться последние минуты…
Но тут Дилан забился в конвульсиях, его тело сотрясалось от спазмов. Дэш потянулся к маске клоуна, надеясь, что сможет наконец-то снять ее, но стоило ему коснуться белой поверхности, как пластик прилип к его руке точно глина, приклеив ее к лицу Дилана.
Он попытался вырваться, но руку обожгла острая боль. Казалось, будто ладонь растворяется, тает изнутри.
– На помощь! – крикнул он.
К нему бросилась Азуми, от ужаса ее перекосило. Белая пластмасса уже ползла по рукам Дэша, тянулась к локтям.
Глаза маски клоуна горели неистовой яростью, в них читалось: «Если я уйду, то заберу тебя с собой!»
Азуми схватила Дэша за плечи и дернула назад. Но Дилан потянулся следом, шлепая ногами по полу.
– Поппи, скорее! – крикнула Азуми. – Жги знак!
Поппи поудобнее перехватила зажигалку и поднесла пламя к холсту. Она смотрела, как ткань горит и затем чернеет, рисунок цветка исчезает и в центре, в кольце огня, открывается прореха. Пламя быстро расползлось по холсту, поглощая пропитавший ткань скипидар, жар обжег ей пальцы. Поппи выпустила картину из рук, и она с громким стуком рухнула на пол. Огонь вознесся над ней точно дух из могилы.
Душераздирающий, не похожий ни на что звук сотряс комнату, и у Поппи подогнулись колени. Она упала на пол. Яркое жаркое пламя все росло выше и выше, пока наконец не лизнуло потолок. И в ту же секунду огонь вдруг сник, как будто холст всосал его.
По штукатурке на потолке, там, где ее коснулось пламя, поползли трещины. Пол снова затрясся. Дэш вскрикнул от неожиданности. Поппи подползла к нему и Азуми и ахнула, увидев, что происходит.
Дэш смотрел, как меркнет золотистое сияние в глазах брата. Тело Дилана обмякло, и боль, терзавшая руки Дэша, поутихла. Но пластмасса по-прежнему липла к ним.
– Что случилось? – спросила Поппи, садясь на пол рядом с ним. Лицо у нее было выпачкано сажей, но глаза горели ярко, почти радостно.
– Он застрял, – объяснила Азуми. – Но мы его вытащим. Давай. Тяни!
