Теперь она внутри, стены и потолок все теснее сжимаются вокруг нее. Не успевает она повернуться, как дверь захлопывается и слышится щелчок навесного замка. Она хватается за прутья решетки, трясет их, но они стоят крепко и не поддаются.
– Не кричи, милая, – шепчет мама, наклоняясь к ней. – Тебя услышат волки.
В лесу уже раздается низкое ворчание.
На зеленом-зеленом лугу Дэш смотрит вниз, в глубокую яму. На дне в лучах солнца блестит серебряный гроб. Люди вокруг все в черном, всхлипывают и прижимают к лицу платки. Родители стоят по бокам от него и молча слушают, как священник читает знакомую молитву.
В толпе слышится шепот:
– А вы знаете, он там был.
– Я слышал, он как-то причастен.
– Говорят, что его положили в психиатрическую клинику.
– Бедный Дилан. Такой милый мальчик.
– Они были очень дружными. Как такое могло случиться?
Дэш закрывает лицо, зажмуривается, желая отгородиться от этих голосов.
Но это уже ни к чему. Они сами умолкают. Растопырив пальцы, он видит, что никто на него не смотрит. Все молчат, кроме священника, который продолжает читать молитву.
Ты бредишь, Д-Дэш.
Этот голос как будто знаком.
Ты же на самом деле не здесь. Ты это знаешь, правда? Ты в б-больничной палате. Ты не в порядке.
Лицо встает у него перед глазами. Старый седой человек. Один глаз не открывается из-за шрама от ожога.
Сайрус Колдуэлл.
– Это все эксперименты, – говорит Сайрус. – Теперь ты сломлен. Вот что это такое. Вот чего дом хочет от всех вас. Ваш страх – он такой вкусный.
После этих слов слышится хлюпающий звук, как будто огромный язык облизывает влажные губы.
Дэш мысленно отвечает голосу:
– Тебе не испугать меня!
Неужели? – Смешок. – Погоди-ка…
Дэш вдруг оказывается совсем один у разверстой могилы. Под закрытой крышкой что-то скребется. Изнутри доносится сдавленный голос.
– Дилан! – кричит Дэш.
Он прыгает в яму, тянет крышку гроба. Она распахивается.
Но внутри лежит только ссохшийся труп. Дилан не живой, он не в ловушке и не рвется на свободу. Его губы сморщились, открыв белоснежные зубы, какие и должны быть у телезвезды.
Дилан лежит здесь уже очень-очень давно.
– Нет! Дилан… пожалуйста! – кричит Дэш до боли в горле.
В голове Дэша звенит смех. Такой низкий, что совершенно теряет сходство с голосом Сайруса.
Стены могилы начинают трястись, земля дрожит, комья сыплются на гроб и скатываются к центру ямы. Дэш обхватывает себя руками, то и дело качая головой.
– Дилан… Дилан… Дилан… – он вновь и вновь повторяет это имя, словно зовет брата на помощь.
Из земли вылезают костистые пальцы. Десятки рук скелетов рвутся вперед и тянутся к Дэшу. Инстинктивно он пригибается вниз, не замечая, как близко наклоняется к лицу брата.
Белесые глаза Дилана уставились на него. Сухие губы кривятся в ядовитой усмешке. Скрюченные руки резко поднимаются и сжимают лицо Дэша, обломанные ногти вонзаются ему в кожу.
Дэш открывает рот и вот-вот закричит, но Дилан передвигает руку, и костистые пальцы заползают глубоко в гортань. Теперь Дэш задыхается, пытаясь глотнуть воздуха.
Думай, Дэш! Думай!
Это неправильно!
Пальцы Дилана шарят у него во рту.
Как ты оказался здесь?
Это же голос брата! Он звучит откуда-то издалека…
– Оказался где? – спрашивает Дэш.
Хороший вопрос: где ты сейчас?
В твоей могиле!
Сморщенная голова трупа поднимается с изголовья, рот широко раскрыт, зубы жадно блестят.
Нет. Ты не здесь.
Но тогда где?
Где…
Челюсти трупа клацнули прямо перед лицом Дэша. В голове что-то сверкает, и Дэш вспоминает:
– Я в особняке Ларкспур! Я все еще в Ларкспуре!
Глава 37
ГРОБ ПЕРЕД ним исчез, на заднем плане теперь маячили тени. Он по-прежнему не мог дышать – что-то тяжелое давило на грудь и чьи-то пальцы закрыли ему рот.
В тусклом свете он разглядел нависшее над ним бледное лицо. В темных провалах глазниц горят два янтарных глаза, а красные губы растянуты в неестественной снисходительной улыбке.
– Дилан! – выдавил он. Он попытался вырваться, но брат крепко прижал его к полу. Улыбка на клоунском лице, казалось, стала еще шире. – Дилан, послушай меня! Я знаю, что ты здесь. Я слышал твой голос… твой настоящий голос!
Клоун только рассмеялся.
Дэш повертел головой и боковым зрением увидел Азуми и Поппи. Поппи стояла у окна и молотила кулаками по стеклу. Азуми сидела на полу, сжавшись в комок.
В комнате сгустились тени.
Дэш понял, что дом закончил свою игру с ним. Слишком рискованно и дальше оставлять его в живых. Поэтому дом решил избавиться от него. Какая ирония: он собирается сделать это руками близнеца Дэша!
А когда с ним будет покончено, дом разберется с оставшимися двумя.
– Д-Дилан… Я люблю тебя… Прости меня.
На мгновение свет янтарных зрачков померк. Клоун перестал давить на него всем весом.
Дэш собрал все свои силы и, спихнув с себя брата, отполз назад, поднялся на ноги и метнулся в тень. Перед ним возник книжный шкаф, и он на полном ходу врезался в него; голову пронзила боль.
Оглянувшись назад, он увидел, что брат стоит в центре комнаты и смотрит на него. Телефон Дэша лежит на полу неподалеку, и горящий бледным светом фонарик был единственным источником света в комнате.
Но даже при таком слабом освещении Дэш узнал эту комнату. Шкаф за его спиной. Камин у дальней стены. Сломанные музыкальные инструменты, разбросанные по полу. В этой комнате они баррикадировали дверь, когда за ними гнались Особые сегодня днем – неужели это было так недавно? – и здесь же Маркус отдал свою губную гармошку мальчику в маске собаки.
Дилан обернулся к девочкам. Они словно застряли в своих крошечных мирках, так же как он застрял в могиле перед тем, как прийти в себя.
– Оставь их в покое! – крикнул Дэш. – Тебе нужен я.
– Нет, нам нужны вы все, – загудел под маской клоуна низкий голос. – Нам нужно заменить тех, кого вы у нас украли.
– Но ты украл их первым! Ты украл всех нас!
Клоун дернул головой, как будто в недоумении.
– Разве волк плачет над оленем в его когтях? Разве лисица оплакивает зайца в собственной пасти? – Его глаза загорелись ярче. – Животным нужна еда. И нам тоже.
