– Судя по всему, все так и есть, – заметила Поппи.
Снизу послышался грохот, как будто опрокинули полку с книгами.
– Кто-нибудь, сделайте что-нибудь! – взвизгнул Дэш.
Маркусу мучительно захотелось спрятаться в углу, но он подавил трусливое желание. Ключ к разгадке находится прямо перед ними, в этой комнате. «Может быть, на этот раз, – подумал Маркус, – я сам решу головоломку».
Глава 20
КОГДА ОСТАЛЬНЫЕ РАЗБРЕЛИСЬ по комнате, Азуми с длинными волосами тихо поманила Маркуса к окну.
Она кивнула на столешницу. Несколько пробирок с клубящейся голубой жидкостью стояли рядком, каждая следующая темнее предыдущей. Рядом стояли две банки, заполненные высушенными темно-фиолетовыми цветочными лепестками. В центре стола лежал открытый блокнот, на пожелтевшие страницы из окна лился тусклый свет.
– Ну и к чему все это? – спросил Маркус. Азуми прижала палец к губам.
Он наклонился поближе и прочитал.
13 апреля, 1938
Сегодня пришла посылка с цветками дельфиниума от тети Эмили. Она прислала оба вида.
На западе эти цветы растут в дикой природе, но здесь, на востоке, их днем с огнем не сыщешь. Консолида выглядит еще нежнее, чем дельфиниум. Милее.
Я понимаю, почему это был любимый цветок отца и почему он назвал сестру в его честь.
Я читал, что дельфиниум более ядовит.
Согласно маминому рецепту…
Маркус посмотрел на стоящую рядом девушку.
– Это блокнот Сайруса, – прошептал он. – Зачем ему понадобились эти растения?
– Добывать яд? – Она вытащила из подставки два флакона. – Может быть, яд предназначался для сирот! Как же это все мерзко!
Она опустила один флакон в карман своей джинсовой куртки, а другой вложила в руку Маркуса.
– Что мы с ними будем делать? – спросил Маркус.
– Позже они могут нам пригодиться. Мы можем использовать их… чтобы защищаться.
– Защищаться? Но мы не знаем, что это за жидкость.
Азуми нахмурилась:
– Эта девочка только что набросилась на меня, Маркус. Нам всем нужно приглядывать за ней.
Маркус не знал, что сказать. Ему снова захотелось, чтобы музыка, раньше следовавшая за ним по пятам, вернулась, хотя бы на миг. Он покачал головой и взял в руки блокнот:
– Поппи будет интересно на это взглянуть.
– Ты прав, – холодно сказала Азуми, открыв ящик стола и изучая его содержимое. – Так она больше узнает о семье Колдуэлл. Наверное, это для нее очень важно. Так же важно, как выживание для всех нас.
Из блокнота выпал листок бумаги, и Маркус поймал его на лету. Мельком он успел увидеть слова на верху страницы: «Дорогая миссис Геллер…»
Миссис Геллер, его мать?! Что письмо, адресованное маме Маркуса, делает в блокноте Сайруса? Маркус быстро проглядел его и понял, что это письмо от его учителя музыки из Оберлина. Некоторые фразы сразу же бросились в глаза: проблемный ученик… средние способности… не уверен, что Вашему сыну стоит продолжать обучение у меня…
Тошнота подступила к горлу. Оберлин считает, что у Маркуса совсем нет способностей?
Все окружающие поддерживали в нем уверенность, что он самый настоящий талант. Маркус вдруг понял, что не может вспомнить, произносили ли они когда-нибудь это слово, или он сам все себе придумал. Его рука задрожала – он подумал о Музыканте и о том, как повторял его музыку. Он обманывал людей, которые думали, что он сам ее сочиняет. Возможно, у него и вправду нет никакого таланта.
В нем вдруг вспыхнула злость из-за того, что дядя его покинул. Зачем вообще было появляться, если собирался уйти?! Это все Сайрус, подумал Маркус, все больше разъяряясь. Сайрус заставил Музыканта уйти, а вместе с ним ушла и музыка.
Сайрус пожелал, чтобы он нашел письмо.
Значит, во всем виноват Сайрус.
– Эта про надежду! – громко сказала Поппи на другом конце комнаты. – Я знаю!
– Что «про надежду»? – спросила Азуми, которая отошла от Маркуса обратно к шкафу.
– Эта загадка, – сказала Поппи, выставляя из шкафа три стеклянные банки на ближайший круглый столик. – В комнате внизу была загадка про страх. А эта про надежду.
Она поднялась и резво перепрыгнула через кучу банок, которые она, Дэш и другая Азуми выставили из шкафа на пол.
– Посмотрите на эти три.
В одной банке было нечто похожее на семена. В другой – много-много разноцветных ракушек. В третьей – голубые яичные скорлупки.
– Только в этих трех банках лежат не-мертвые предметы. А не всякая жуть. – Она поежилась, взглянув на банки у ее ног. – Эти напоминают о росте. О рождении. Они связаны с чем-то радостным.
– Технически ракушки тоже мертвые, – заметила длинноволосая Азуми.
Из-под панели в углу, откуда спустилась лестница, послышались удары, а через секунду раздался приглушенный вой. Все замерли на месте.
– Они злятся, – сказала Азуми с короткой прядью, которая сидела на корточках у шкафа. – Так что, мы будем проверять эти три или как?
При звуке ее голоса Маркус весь ощетинился.
Поппи моргнула, размышляя. Потихоньку, одну за одной, она подтолкнула банки на вырезанные на столешнице круги. Когда последняя встала на место, что-то переместилось в стене за шкафом. Послышался скрежет, как будто камень трется о камень.
– Они подошли по весу!
Шкаф разделился на две части точно посередине. За ним открылся проем в стене и лестница, поднимавшаяся к потолку.
Азуми с короткой прядью вскочила на ноги и обняла Поппи:
– Эта девочка просто гений!
Поппи сначала застеснялась, но тут же улыбнулась и обняла Азуми в ответ.
– Дилан? – позвал Дэш. – Ты там, наверху?
Поппи протиснулась в отверстие в шкафу. Когда она обернулась к остальным, Маркус увидел, как ее глаза гордо блеснули. От этого ему почему-то тоже стало неприятно.
– Идем, – сказала Поппи. – Нам нельзя терять ни минуты.
– Да мы и не собирались, – буркнул Маркус себе под нос.
Он пнул кучку бумаг на полу, а потом поставил стеклянные банки обратно в шкаф, перемешав их с остальными. Он не мог просто оставить их на столе, чтобы Особые сразу обо всем догадались. Положив найденное письмо в карман куртки, Маркус поспешил за остальными.
Глава 21
«ЭТО ДЭШ!» – думает Дилан. Он хочет крикнуть в ответ «Подожди меня!». Но держит язык за зубами.
Голоса сверху постепенно затихают. Но гнев Дилана так же силен, как в тот момент, когда Дел Ларкспур отчитал его и пригрозил снять с роли.
