Поэтому я просто сделал это, когда мы сидели на пляже на закате. К счастью для меня, Джемма заплакала и согласилась стать моей женой.
Затем, будучи обрученными (мы действовали словно сообщники, готовившиеся совершить преступление), мы вернулись в бар-ресторан, где наша знакомая официантка настояла на том, что у Джеммы должно быть обручальное кольцо, и тут же сделала его из трубочки для коктейля. Мы должны были сказать ей о нашем плане с раковиной, но не осмелились сделать это, боясь ареста, банкротства и депортации. И да, у Джеммы всё же есть раковина, взятая взаймы под мою расписку. Когда-нибудь мы планируем привезти наших девочек на остров Леди Эллиот, вернув ее туда, где она и должна быть.
∗ ∗ ∗
К 2004 году, когда мы официально поженились (да, на свадьбе было настоящее кольцо — Джемма сама выбрала его в Сиднее), несколько важных жизненных шагов уже были пройдены. Мы купили дом в Стивенидже (да, конечно, это не Кловелли, но зато у нас появилась собственное жилье) и, реализовав детскую мечту Джеммы, стали полицейскими. Последнее произошло, несмотря на всю мою неуверенность, от которой я избавился благодаря маме Джеммы, Вив, за что буду всю жизнь ей должен.
Заведя первую в нашей жизни собаку, мы также воплотили в жизнь другую мою детскую мечту.
К тому времени я давно не имел близких контактов с четвероногими, что отчасти объяснялось моим кочевым образом жизни. У родителей Джеммы был замечательный лабрадор-ретривер по кличке Софи, но я хотел, чтобы у нас была своя собственная собака, которая стала бы дополнением нашей семьи. И, конечно, это должна была быть немецкая овчарка. Одна из коллег Джеммы тоже была любительницей этой породы. У нее жила такая собака, и она часто показывала моей жене ее фотографии. Мы месяцами искали подходящих заводчиков, у которых можно было бы купить такую собаку. Джемма нередко рассказывала ей, как сильно мы этого хотим. Поэтому, когда эта подруга встретила собаку, которой нужны были новые хозяева, она в первую очередь подумала о Джемме.
Это случилось, когда она ездила арестовывать мужа и жену, которых обвинили в распространении наркотиков. У них в квартире находилась долговязая немецкая овчарка, которую подруга Джеммы сразу приютила. Было видно, что об этой собаке никто не заботился, она жила в маленькой квартире, где, похоже, отсутствовали миски для еды и воды, а после небольшого осмотра стало ясно, что там не было собачьего корма, что означало, что животное нельзя оставлять там. Поэтому мужчину и женщину отвезли в полицейский участок, а овчарку — в конуру полицейских собак. Пару также спросили, признают ли они себя виновными в ненадлежащем уходе за животным. Так как мужчина и женщина распространяли наркотики, то причина, по которой они завели эту собаку, была вполне понятна — пугать неуступчивых клиентов. Паре также предъявили ультиматум: или они здесь и сейчас соглашаются на передачу собаки на попечение полиции, или ее выбросят на улицу. К счастью, наркодилеры выбрали первый вариант.
В течение следующих четырех дней собака жила в конуре рядом с полицейским участком, где работала Джемма. При любой возможности с ней играли и ходили гулять, но когда собаку запирали обратно в клетку, она постоянно выла. Сначала ее хотел взять к себе брат коллеги Джеммы, однако зная, как сильно мы хотим иметь немецкую овчарку, она попросила, чтобы нам дали возможность посмотреть на нее. Узнав об этом, мы отменили запланированный ужин с друзьями и поехали за сорок километров на встречу с собакой. Это было одно из лучших решений, которое мы когда-либо принимали в своей жизни. Получив ключи от конуры, мы пробрались с черного хода и выпустили его. Только представьте себе, как он был рад, что оказался на свободе. Он вился вокруг нас так, как если бы жизнь с нами была лучше всего. Вы, может быть, видели в социальных сетях следующий мем: «Прогулки! Лучшее, что может быть. Объятия! Лучшее, что может быть! Обед! Самое лучшее, что может быть!» Эта собака была из тех, кто думал, что самое лучшее — это жизнь. Она подбегала ко мне, прыгала, ставя лапы на грудь, целовала, спрыгивала на землю, делала круг вокруг меня и снова прыгала. Я был заворожен и купился на это. Мы сразу же забрали эту собаку домой.
Максу (так мы назвали его) был примерно год, и с его появлением началось необыкновенное приключение. Так же как Финн, он был индивидуальностью и особенной собакой, хотя он обладает особыми качествами не полицейской собаки, но пастушьей. Все немецкие овчарки хорошие пастушьи собаки, у Макса это качество было немного более развито по сравнению с другими представителями породы, и, если мы встречали лошадей или оленей, он получил возможность реализовать свои способности. Но самое большое желание быть пастушьей собакой (по крайней мере, это читалось в глазах) проявилось, когда мы, сбившись с пути, случайно попали на поле, где паслись коровы. В этом случае нужно либо уйти на другую дорогу, либо — что более разумно — посадить собаку на поводок.
Конечно, если ты не хочешь, чтобы с тобой шло стадо коров. Но Макс не знал об этом, поэтому он немедленно побежал и начал работать, собрав вокруг себя весь скот, и повел их к папочке.
Пес вовсе не собирался кого-то ранить, он всего лишь хотел сделать свою работу на самом высшем уровне. Позже, когда мы выходили на прогулку с нашими детьми, он пытался выстроить нас в одну линию, особенно если кто-то уходил на большее расстояние, чем он желал. Я думаю, у него была любовь к порядку.
Но у него была любовь и ко многому другому. Один раз он съел двухкилограммовую пачку маргарина, несколько раз получал множественные ожоги (Ии почему жизнь ничему не учит?), пытаясь добраться до всего, что можно достать лапами, включая верхнюю часть свадебного пирога, которую мы хотели сохранить до того, как отметим первую годовщину, а также есть всё, что почтальон подсовывает нам под входную дверь, включая свадебные фото. Он также сгрыз обивку входной двери и большую часть обоев на стене напротив.
Когда в 2010 году у нас появился Финн, Макс мог воспринять его как врага — молодого претендента на его место Принца Семьи и Главного Загонщика в стадо, — но он не стал этого делать. У Макса был не такой характер. Да и у Финна тоже. Они быстро поладили и стали лучшими друзьями. Не нужно и говорить, что мы все любили Макса. За десять лет Джемма только один раз пригрозила мне уйти, если я не соглашусь подыскать Максу новых хозяев. Я уже забыл, чем это было вызвано. Наверное, он сделал что-то плохое. Только помню, что в ответ предложил ей помочь собрать вещи.
∗ ∗ ∗
Но я не хотел быть просто хозяином домашней собаки. Я стал полицейским, потому что я хотел быть кинологом. Поэтому, когда мой двухлетний испытательный срок подходил к концу, я решил действовать и отправил заявление о приеме на работу в кинологическую службу. По прошествии многих лет я думаю, что это было абсолютно бесполезно и мое заявление сразу выбросили в корзину, где ему, наверное, было самое место, поскольку никто не будет даже рассматривать твое заявление, пока эти два года не закончатся. Также в этом определенную роль сыграла и конкуренция. Было обычной практикой — она существует и сейчас, — что на одно место подают заявление примерно сорок-пятьдесят человек. Но я хотел, чтобы меня заметили. Хотелось, чтобы, когда появится вакансия в кинологическом отделе, мое начальство знало, что это заявление — не просто чудачество, или чтобы, по крайней мере, у них не было больших сомнений в этом. В своих годовых отчетах я каждый раз писал, что хочу быть кинологом.
