Это был ключевой момент для нас обоих. Финн должен был стать не просто любимцем, но и моим напарником. Если всё будет хорошо, то у нас возникнут самые доверительные отношения, какие только могут быть между человеком и собакой. Теперь было очень важно, чтобы он как можно больше времени проводил со мной. Я должен был держать его на улице, а не внутри дома. Я должен удовлетворять каждую его потребность, должен играть с ним в игрушку (и тратить на это много времени). Я должен кормить и расчесывать его. Должен уделять ему всё свое внимание.
— Поезжайте и проведите с ним выходные, ― сказал мне полицейский, дававший все указания, ― а в понедельник приезжайте в Нбворт
[1]на первое занятие.
Вы помните, как я описывал то чувство, когда ты забираешь своего ребенка из роддома? Тебя захлестывает радостное волнение, смешанное с тревогой, а также с внезапным осознанием того, что ты не знаешь, что делать дальше. В тот момент у меня снова было такое же состояние. У меня уже имелось три собаки — домашние любимицы, но это было совсем другое. Пока полицейский ходил за Финном, я думал над его словами: «Проведите с ним выходные», и меня охватило сильное волнение. Что, если пес сразу же станет воротить от меня нос? Он был хорошо натренированной собакой, рожденной для работы в полиции, я же дилетантом в этом деле. Человеком с большими амбициями, но совершенно ничего не знающим, физически неподготовленным и, возможно, вообще не подходящим для этого дела (я всегда был и останусь пессимистом).
Поэтому Финн доставлял много беспокойства, просто будучи самим собой. В то время я еще не знал его характера. Всё, что я увидел — это хорошо выглядевшего, ухоженного, энергичного пса, отличающегося некоторой неуклюжестью, готового вечно исследовать окружающий мир и немного хулигана, пытающегося сжевать всё, что попадется на пути.
Я немного переживал, что Финн будет относиться к своему новому знакомому с некоторым подозрением, но напрасно — пес хорошо воспринимал происходящее вокруг, и меня в том числе. Желая стать профессионалом до мозга костей, я, когда офицер, еще раз взглянув на нас, собрался уходить, лег вместе с моим новым другом на землю и дал ему облизать свое лицо, потрепать за ухо, осмотреть карманы формы, стянуть ботинки и прикусить их, смотря на это с замиранием сердца. Для Финна жизнь была игрой, правила которой мне предстояло выучить. И я уже начинал это делать. Внезапно я осознал, что получаю зарплату просто за то, что играю с милым щенком. Я, еще не будучи специалистом, зарабатываю большие деньги как кинолог. Об этом я не мог даже и мечтать.
∗ ∗ ∗
Одно из главных правил кинолога гласит: у собаки должен быть отдельный вход на твой участок. Она не должна ходить к своей конуре той же дорогой, что и люди. Поэтому, когда я приехал с Финном домой, мне пришлось пронести его к оборудованной за несколько дней конуре через боковые ворота, ведущие в сад, в то время как Джемма, Джейми и малышка Тиа (которая, возможно, этого и не помнит) смотрели на нового члена нашей семьи, о чьем появлении вообще-то не были предупреждены.
Разум говорил мне, что я не должен переживать за пса. Опекуны приучили Финна находиться среди людей, но он всегда спал в конуре на улице, поэтому в этом отношении с переездом в новый дом для него ничего не менялось. Но я всё равно переживал. И моя жена тоже. В любом случае это будет его первая ночь вдали от единственных знакомых ему людей. Не испугается ли Финн, оставшись один в неизвестном ему месте? И как он воспримет мою семью? Мне также приходилось строго следовать странной для любого любителя животных инструкции: никто из членов семьи не должен заботиться о Финне, чтобы не сделать его домашним питомцем. Довольно неприятное требование, ведь пес такой милый.
К тому времени как мы вернулись домой, стало еще холоднее, стало так темно, как будто вот-вот начнется метель. Но я знал, что это никак не будет беспокоить моего друга, он чувствует себя хорошо при любой погоде. Проведя с Финном некоторое время и показав ему сад, конуру и его мягкую лежанку, я пошел в дом приготовить псу ужин. Признаюсь, я поступил против правил: чтобы Финну было теплее, я налил в его еду горячей мясной подливки.
После того как Финн с волчьим аппетитом съел весь ужин, дел у меня не осталось, кроме как пожелать псу спокойной ночи, оставить его обживать свое новое место и идти ужинать самому. Смотря в большие грустные коричневые глаза пса, я постоянно напоминал себе, что должен действовать в точности так, как мне сказали. Будучи новичком кинологической службы, я не имел права на ошибку.
Стоит ли говорить, что я не мог успокоиться? Как только дети легли спать, занавески были задернуты, а в доме воцарились покой и уют, я не смог думать больше ни о чем, кроме как о Финне, который сидел один-одинешенек на холодном ветру. Да, безусловно, я получил определенные инструкции по уходу и общению с собакой и понимал, что под ними есть конкретные основания. Но ночь на улице была такой холодной, а обстановка совершенно незнакомой для Финна. Может, стоит пренебречь правилами? О какой связи может вообще идти речь, если я нахожусь внутри теплого дома, в окружении членов семьи, в то время как пес мерзнет на улице? Что бы я думал о своем хозяине, находясь на месте Финна? Очевидно, не очень лестные вещи.
Раскрыв занавеску, я не мог разглядеть конуру — вокруг было темно. Хуже всего было то, что я слышал, как скулит Финн, и мне казалось, что он зовет меня. Вероятно, опекуны пса привыкли к подобным выходкам и не обратили бы на них внимания. Но сейчас семьей Финна была моя семья. Точнее, я был его семьей. Поэтому я на цыпочках вышел к конуре, просто для того чтобы напомнить, что я здесь, рядом. Я простоял так добрых пятнадцать минут, прежде чем Джемма окликнула меня
— Иди домой, Дэйв, ― сказала она. ― Перестань суетиться. Оставь пса в покое и дай ему поспать. (Эти слова подтверждают, что моя жена — хорошая мать.)
Я ее послушался, но лишь после третьего раза. Только теперь мне стало понятно, что начался снегопад. С каждой минутой он становился всё сильнее и сильнее.
— С ним всё будет в порядке, ― сказала Джемма. Он привык спать в конуре, там тепло и сухо. Он привык спать так. С ним всё будет в порядке, Дэйв, ― снова повторила она.
Джемма как всегда была права, но снег валил всё сильнее, и в ту ночь я не смог удержаться и еще раз проведал Финна. «Может быть, пес должен быть в порядке ― думал я, надевая ботинки, ― но он всё равно находится в странной конуре, среди странных людей и запахов».
Едва я открыл дверь, как на меня сразу же повеяло холодом. Мне пришлось отгонять от себя других собак — Рорри, Макси и Милли, которые были готовы отправиться вслед за мной в это неожиданное приключение. Конура Финна располагалась недалеко от дома, чтобы дойти до нее, мне потребовалось какое-то время, так как я долго не мог привыкнуть к темноте.
Конура была разделена на две части: железную клетку, в которой можно было обернуться вокруг себя, и маленькую «спальню». Сперва не увидев его, я успокоился — должно быть, он зарылся в свои перины. Но затем, оглядев всё еще раз, я понял: то, что я первоначально принял за сугроб, на самом деле был Финн, променявший свою уютную спальню на сон на свежем воздухе.
