— Он пока ничего не знает, Том, я же сказала.
— Я в курсе. Но ведь узнает.
— Да, уже сегодня.
Тяжело вздыхаю, паркуясь в до боли знакомом дворе. В окне гостиной, несмотря на солнечный день, горит свет. И это заставляет сердце пуститься в галоп. Значит, Майя точно дома.
— Я с тобой пойду, — говорю решительно, когда Тамара берётся за ручку дверцы, чтобы выйти из машины. И сестра смотрит в ответ встревоженно.
— Уверена?
— Абсолютно.
Когда поднимаемся на этаж, меня охватывает странное предчувствие — смесь страха и азарта. Права была Тома, решив ехать прямо сейчас в эту квартиру. Вроде бы успокаиваюсь, но адреналин бурлит в крови. Мне бы сейчас дома сидеть, где хорошо и уютно. И главное — спокойно. А то все эти происшествия ничего полезного для малыша не привносят.
Когда вставляю ключ в дверь, понимаю, что замок открыт. Осторожно заглядываю внутрь, и видимо, Тома понимает по моему лицу всё, что чувствую, потому что быстро отстраняет и входит в прихожую сама.
— Так, мать вашу! Что тут вообще происходит?
А мне становится смешно. Приступ нервного веселья понуждает меня неуместно хохотнуть. Докатилась, мать, к сорока годам до того, что мою собственную квартиру пытается обворовать любовница мужа, пока последний едва ли не концы богу отдаёт.
Двое грузчиков, или слесарей — один чёрт — как по команде оборачиваются на зычный голос Тамары, при этом у обоих делается такой ошарашенно-обиженный вид, что мне в пору отпустить себя и начать истерично смеяться от души. Майя же, которая стоит чуть поодаль и ждёт, пока один из грузчиков взломает дверь в мою комнату фомкой, пятится назад.
— Так, друзья мои, — как можно спокойнее говорю, впадая в состояние, близкое к нирване. Наверное, виной всему гормоны, не иначе. — Видимо, вот эта милая женщина немного ошиблась, когда позвала вас сюда, чтобы вламываться в комнату, которая ей не принадлежит. Покиньте, пожалуйста, жильё. И как понимаю, вы хотите помочь этой даме съехать?
Я бросаю вопросительный взгляд на коробки, которые составлены в одном из углов прихожей, и мужчины озадаченно чешут в затылке, соображая, что не всё так просто с этим переездом, как могло показаться сразу. Майя же молчит, потому продолжать беседу приходится мне.
— Это уносить можно? — уточняет грузчик, и я киваю.
— Нужно.
Мужчины выходят, а мы остаёмся втроём. Майя, по-видимому, чтобы посторожить свои вещи. Ну а мы с Томой, чтобы проверить, что успело случиться с моим домом. Теперь уже бывшим. Вижу, как Тамара едва сдерживается. Кажется, дай ей волю — успеет за те десять минут, что грузчики внизу, снять с Майи скальп.
— Значит, съезжаете? — зачем-то уточняю я о том, что и без того очевидно.
Сначала любовница мужа молчит, поджав губы, но потом её прорывает.
— Я одна съезжаю. Вадим остаётся здесь, — цедит она с яростной злостью.
А вот это очень интересные новости. И меня они удивляют, если не сказать больше.
— В каком смысле остаётся?
— Ну, это его жильё, он будет здесь жить.
Она зла. Даже не столько зла, сколько озлоблена. Так и вижу, какие ядовитые мысли бродят в её голове. И взгляд — такой острый, будто порезать им хочет.
— Это конечно, не моё дело… Ты его бросаешь, что ли?
По тому, как смотрит на меня сестра, явственно читаю: «Да хватит уже разговаривать с этой кикиморой». И я бы рада, да только мне нужно понимать, что именно меня ждёт рядом с Вадимом в этой квартире. Он снова захочет поиграть в семью? Или притащит сюда новую Майю, от которой я снова сбегу, нарываясь на очередные неприятности?
— Я от него ухожу. Кому он теперь нужен, после того, что ты с ним сделала? Он же теперь калека на всю жизнь, вот и возись с ним сама.
Это тоже ошарашивает, и теперь уже я начинаю закипать, хотя вроде мысленно уговариваю себя сдерживаться.
— Я сделала? Наверное, сама себя наручниками приковала и приставать в дороге начала.
Она поджимает губы и отворачивается. С Майей всё понятно. Ей нужна была квартира, но жить с инвалидом ради квадратных метров, которые станут принадлежать им обоим бог весть когда, она не собирается.
Вижу, что Тома всё же готова высказаться, но качаю головой, давая понять, чтобы сестра молчала. Что толку рассказывать Майе о том, что ясно и так? Я просто надеюсь, что она сейчас уедет, и я больше никогда её не увижу. Хотя, у нас впереди новое судебное заседание, на котором Майя вполне может появиться.
Вскоре возвращаются грузчики, забирают последние коробки и Майю впридачу, и я с облегчением вздыхаю, когда за ними закрывается дверь.
— Нет, ну какая же сука! Ты подумай! Просто гадина! Дрянь! Может, в ментовку напишем заяву? Что она тебя обнесла? — кипятится Тамара, пока я тяжело опускаюсь на стул.
— Нет, Том. Не хочу этого всего.
— Не хочет она. Эта сволочь чуть тебя не обворовала! Если бы мы не приехали вовремя, взломала бы дверь в спальню и…
— И брать там особо нечего.
— Всё равно такое не прощают, — упорствует сестра.
— Том, ну… Я вправду устала и не хочу всего этого.
— Хорошо, извини. Просто эта гадина меня выбесила. Ты даже не представляешь, как!
— Ну теперь её больше нет. И не будет. Уверена, она уже не вернётся.
— И я уверена. Но замки смени!
Слабо улыбаюсь сестре. Она — молодец. Уже продумала, что и как нужно сделать. А вот я себя чувствую раскисшей. И спать так хочется, хотя прямо здесь ложись и отключайся. Только ощущение внутри разливается. Нехорошее. Это больше не мой дом. Даже если он вроде как отвоёван у любовницы бывшего мужа. Это всё равно уже не моя крепость, которую выстраивала своими руками. Значит, самым верным будет от неё избавиться, чтобы начать новую жизнь.
В нашу с Ильёй и Настей квартиру вхожу с замиранием сердца. Тишина. Только слышен стук стрелок на часах, а может это моё сердце, что так неистово бьётся в груди.
Потом из детской доносятся нетерпеливые слова, подгоняющие Илью коротким: «Ну! Складывай уже!». Значит, собирают вместе паззлы, а Насте как всегда не терпится увидеть всю картинку целиком. И так и вижу, как Илья в этот момент хмурит брови, но ничего не отвечает, только начинает усиленнее составлять всё воедино.
Он прекрасный отец и — я уверена — будет таковым и для нашего общего ребёнка. Сейчас, когда прислушиваюсь к доносящимся из комнаты Насти звукам, все сомнения исчезают. Когда разуваюсь, мою руки, обнаруживая своё присутствие, а после — присоединяюсь к Илье и Насте, просто сажусь на полу чуть поодаль, чтобы понаблюдать за теми людьми, что стали для меня важнее всего на свете. Они наконец доделывают то, чем были увлечены всё это время, и стоит им вскинуть на меня глаза, выпаливаю, не в силах больше ждать.