Видоизменения среднемиоценовых гоминоидов показательны: в мелкоразмерных родах величина тела ещё уменьшилась, в крупноразмерных – увеличилась. Переход Simiolus minutus на листоядность (при, казалось бы, уменьшении числа видов-конкурентов) тоже красноречив – кто же станет есть листья, если вокруг полно плодов? Несмотря на сокращение числа видов в целом, количество огромных – с гориллу – существ растёт. Это – намёк на усиление пресса хищников. Разберёмся сначала с конкурентами.
Мартышкообразные переживали в среднем миоцене не лучшие времена. Фактически достоверно мы знаем лишь три кенийских вида – викториапитециды Victoriapithecus macinnesi и Noropithecus kipsaramanensis (14,5 млн л. н.), а также Microcolobus tugenensis (10,5–8,5 млн л. н.). Последний вид – древнейший представитель современного семейства Cercopithecidae и подсемейства тонкотелых, или колобусовых Colobinae. Микроколобус весил 4 кг и был похож на более позднего евразийского Mesopithecus.
Про мартышек среднего миоцена мы ничего не знаем, но молекулярные генетики божатся, что более древесные карликовые мартышки Miopithecus и обыкновенные мартышки Cercopithecus разошлись с более наземными зелёными мартышками Chlorocebus и мартышками-гусарами Erythrocebus примерно 8 млн л. н.
Среднемиоценовые фауны в целом похожи на раннемиоценовые. Мелкие свиньи листриодонтины в лице Lopholistriodon и Listriodon продолжали копошиться в лесном подросте до 12 млн л. н. Судя по гребнистым (лофодонтным) зубам у лофолистриодона и пупырчатым (бунодонтным, да ещё и с толстой эмалью) у листриодона они отличались в своих пищевых привычках: первый ел больше травы, а второй был всеядным. Экологическую нишу очень мелких пекариподобных свинок на границе миоцена и плиоцена заняли Cainochoerinae – Albanohyus (этот род известен, кстати, и из Европы; 13,7–12 млн л. н.).
Nyanzachoerus kanamensis
Среди кубанохерин род Megalochoerus продолжал расти и распространяться. M. khinzikebirus найден в Кении, Ливии и Турции (15 млн л. н.), он весил уже 1500 кг. Самый поздний – 14 млн л. н. – вид M. homungous (он же Kubwachoerus nyakachensis) замечателен двумя вещами. Во-первых, останки его найдены не только в Кении и Ливии, но и в Аравии, и в Пакистане – связь Африки и Южной Азии была не слишком надёжной, но была. Во-вторых, этот зверь достиг совсем уж гигантских размеров – со слона, до 3000–3400 кг. Судя по массивным премолярам, мегалохерусы-кубвахерусы были всеядными животными, вероятно даже – самыми опасными в Африке среднего миоцена. Никуда не делись до поры до времени и прежние Namachoerus, Kenyasus и Libycochoerus, дожившие примерно до 14,5 млн л. н.
Любопытное о хрюшках…
Останки мегалохеруса крайне фрагментарны, это не целые черепа и скелеты («был бы скелет – был бы рай!»), а весьма незначительные обломки челюстей и зубов. Неспроста вокруг них развернулась долгая дискуссия, не завершённая и поныне: одни палеонтологи относят пакистанские находки к слону Hemimastodon crepusculi, другие – к гигантскому антракотерию, третьи – к свинье. Ясно, что при таком раскладе и число, и преемственность видов очень спорны.
Забавно, что в своё время случилась похожая история: химерический вид очень впечатляющего облика Afrochoerus nicoli был описан по челюсти свиньи Metridiochoerus compactus. Найденные недалече впечатляющие бивни были увязаны с этой свиньёй, но могли принадлежать и слону Stegotetrabelodon. Определение принадлежности крайне фрагментарных останков – дело весьма нелёгкое!
И уж совсем хрестоматийна история с Hesperopithecus haroldcookii. Г. Ф. Осборн в 1922 году описал пару стёртых зубов из Небраски как останки древнейшего человекообразного примата Северной Америки. Журналисты радостно подхватили идею и тут же напечатали сенсационную статью об этом с красивой картинкой, на которой колоритные сутулые троглодиты с патлами на головах и палками в руках бегают на фоне носорогов, лошадей и древних верблюдов. На самом деле, в оригинальной работе Г. Ф. Осборна гесперопитек не определялся столь продвинутым, на филогенетической схеме он занимал тупиковое положение рядом с сивапитеками и предками горилл и шимпанзе, очень далеко от эволюционного корня людей. Более того, довольно быстро Г. Ф. Осборн разобрался и понял, что гесперопитек – никакой не питек, а ископаемая свинья-пекари (ныне его объединили с родом Prosthennops). Стоит особо подчеркнуть, что раскрытие ошибки – дело самого палеонтолога. Просто в начале XX века сведений о морфологии было меньше, да к тому же зубы мелких или молодых свиней и людей реально очень похожи. Но, несмотря на честное выявление ошибки, история в дальнейшем послужила вечным поводом для креационистов упрекать учёных-эволюционистов в том, что ничего-то они не понимают и, дескать, даже не могут отличить свинью от человека, а стало быть, эволюции – нет. Логика уровня креационистов. Особой же иронии ситуации добавляет то, что Г. Ф. Осборн был антидарвинистом и двигал концепцию аристогенеза – направленной эволюции, происходящей путём неких непонятных видоименений гипотетических аристогенов. Идея аристогенеза в итоге была полностью отвергнута, но креационисты про это, как правило, не знают.
Практически одновременно с исчезновением кубанохерин – и эта синхронность наводит на всякие мысли! – появляется новое, очень успешное свиное подсемейство – Tetraconodontinae, названное так за характерные четыре бугорка на молярах. Первые их представители в лице Nyanzachoerus хрюкали в Кении примерно 14–10 млн л. н. Их огромные задние премоляры тонко намекают на всеядность этих животных, хотя среднемиоценовые останки слишком фрагментарны для уверенных суждений. Эти же свиньи найдены и в Аравии, что лишний раз указывает на обмены фаун, несмотря на растущее Красное море. Впрочем, расцвет тетраконодонтины получили заметно позже.
Любопытное о хрюшках…
Весьма поучительна история с видом Morotochoerus ugandensis: изначально его зубы были признаны мартышковыми, потом он был описан как пекари, затем посчитан конвергентным с этими американскими хрюшками и внесён в свиное подсемейство Schizochoerinae, а в конце концов определён как примитивный бегемотик. Вся эта путаница сама по себе свидетельствует об схожести питания мартышек, мелких травоядных свиней и бегемотов.
Cormohipparion
Из прочих копытных нельзя не упомянуть лошадей. Эта исходно североамериканская группа сначала была лесной, и в таком качестве – листоядных анхитериев – освоила и Европу, но до Африки не добралась. Затем лошади освоили степи и бодро расселились по открывшимся евразийским просторам, став с 12 до 2 миллионов лет назад лицом и именем гиппарионовой фауны. Около 10,5 млн л. н. в Алжире и Эфиопии появляются первые гиппарионы Cormohipparion. Конечно, им ещё было далеко до нынешних зебр, но распространение лошадей в Африку крайне познавательно: во‑первых, оно лишний раз указывает на связи Евразии и Африки, во‑вторых, отмечает появление открытых травянистых пространств.
