Любопытное об обезьянках…
В Азии человекообразные обезьяны эволюционировали своими путями. Южная и Юго-Восточная части Азии отрастают узкими полуостровами и рассыпаются множеством островов, со всех сторон омываемых морями. На суше высятся горные хребты, о которые разбиваются прилетающие из океана воздушные массы, напитанные водой, и проливаются тропическими дождями. В итоге климат тут, в отличие от Африки и Северной Евразии, несравненно более влажный и стабильный. Он мало поменялся со времён едва ли не эоцена. Густые тропические леса тут никогда не исчезали. Неспроста именно тут живёт такое количество «живых ископаемых»: тапиры и несколько видов носорогов, карликовые оленьки и мунтжаки, виверры и циветты, примитивнейшие малаккские крысы и тупайи, лори и долгопяты. Конечно, всем им есть свои аналоги и даже прямые родственники в Африке, но в несравненно меньшем разнообразии. Вот и человекообразные менялись тут специфически.
Например, 12,5–13,8 млн л. н. в Индии жил Kapi ramnagarensis – предок гиббонов. Судя по сравнительно необширным бугоркам, фрукты в его питании занимали меньшее место, чем у потомков. Выходит, что в то время как в Африке обезьяны были вынуждены приспосабливаться ко всё более скудной пище, переходить на листья или вовсе семена трав и корешки, в то же время в Азии их родственнички шиковали и зажирались, выбирая фрукты посочнее и повкуснее. Тогда как в Африке и мартышко– и человекообразные слезали с деревьев, осваивали столь опасную саванну и даже осваивали прямохождение, совершенствуя ноги, в Азии они залезали всё выше и развивали быструю брахиацию, почти забыв про ноги и отрастив длиннющие руки.
Кроме предков гиббонов, конечно, существовали и иные азиатские человекообразные. Sivapithecus и Lufengpithecus жили примерно от 12,5 до 6 или даже 1,9 млн л. н. Люфенгопитеки были родственны скорее европейским дриопитекам, а сивапитеки имели череп, мало отличающийся от черепа современных орангутанов, но вот кости их конечностей явно свидетельствуют о четвероногости и неспособности к брахиации, то есть тело выглядело скорее как у макаки. Сивапитеки через ряд видов Khoratpithecus, судя по всему, вполне успешно эволюционировали в орангутанов. Но экология тропической Азии, как и в случае с предками гиббонов, продвинула их в сторону более успешного древолазания, развила брахиацию, хотя бы и медленную, специализировала к питанию жёсткими фруктами и всем тем загнала в эволюционны тупик. К тому времени как саваннизация, наконец, дошла и до Азии, и орангутаны потенциально могли бы начать осваивать землю, вставать на две ноги и браться за изготовление орудий, из Африки пришли уже готовые люди и загнали бедных рыжиков в самые дремучие леса, а на большей части ареала так и вовсе истребили.
Сивапитеки, кстати, могли быть заодно и предками гигантопитеков.
Gigantopithecus (индийский вид иногда выделяется в свой род Indopithecus), жившие от 9 млн л. н. до 300 тыс. л. н., впечатляют особенно сильно. Их челюсти и зубы в полтора раза превосходят горилльи, причём от древнейших к позднейшим размеры постоянно росли. Титанические масштабы отлично спасали гигантопитеков от всех опасностей: саблезубые, конечно, теоретически могли иногда нападать на великанов, но, как показывают наблюдения за гориллами и леопардами, хищникам сражения с такими монстрами крайне невыгодны – уж лучше почти придушить какую-нибудь свинью или оленя. Судя по палеодиетологическим анализам, гигантопитеки питались ровно тем же, что и орангутаны. Это довольно странно, ведь даже орангутанам с их 40–90 кг уже бывает сложно лазать по деревьям: детёныши ещё скачут весьма бодро, а вот взрослые вынуждены очень осторожно проверять каждую веточку на прочность, прежде чем передвинуться дальше. Как же добывали древесные фрукты гигантопитеки с их 270 кг в самой скромной реконструкции и более 600 кг – в смелой? Вырывали деревья с корнями и сжирали с верхушки? Но богатство тропического леса таково, что гигантопитекам до поры до времени и около земли еды хватало. Впрочем, как обычно случается со слишком специализированными существами, судьба гигантопитеков была печальна. Около 300 тыс. л. н. саваннизация таки дошла и до Юго-Восточной Азии. В сокращающихся лесах ещё оставалось вполне достаточно места для тупай и лори – для них и одно дерево – лес. Шустрые гиббоны и орангутаны если что всегда могли перебежать по ветвям на новую, всё ещё богатую делянку. А вот тяжеловесные наземные стопоходящие гигантопитеки точно не умели передвигаться быстро и далеко. К тому же, как и все приматы, они медленно размножались и имели очень мало детёнышей. Да и плотность населения при огромных размерах всяко была очень небольшой. Пока у гигантопитеков не было конкурентов и им не грозили никакие хищники, всё было отлично. Но стоило лесам посохнуть, как началась проблемы. Быстро адаптироваться к новым условиям, перейти но новую пищу они не могли. И уж совсем плохо стало, когда в Азии появились продвинутые люди с оружием и даже огнём. А они никак не могли пройти мимо полутонны мяса. А против копья не устоит никакой исполин, – и большие, медленные, редкие, малодетные гигантопитеки оказались обречены. Правда, у нас нет стопроцентных свидетельств охоты людей на гигантопитеков, но в некоторых пещерах зубы тех и других встречены в одних слоях.
Как видно из вышеизложенного, около 13 млн л. н. благополучие человекообразных завершилось. Из более поздних отложений их останки, конечно, тоже известны, но в очень небольших количествах. Некоторое число неопределимых фрагментов зубов найдено в Кении в отложениях с датировками от 12,5 до 9,8 млн л. н. Кенийский Nakalipithecus nakayamai (9,88–9,8 млн л. н.) – лучший кандидат на звание последнего общего предка горилл, шимпанзе и людей. Кенийский же Samburupithecus kiptalami (9,5–8,5 млн л. н.) размером с гориллу занимает неопределённое таксономическое положение. Похож на него эфиопский Chororapithecus abyssinicus (8 млн л. н.), вроде бы родственный горилле. Едва ли не самой интригующей находкой является кусок нижней челюсти с корнями моляра некой неведомой человекообразной обезьяны из Нигера с датировкой 5–11 млн л. н., – это единственное прямое доказательство существования гоминоидов в Западной Африке. И это при том, что именно там-то и должно было происходить самое интересное! Но тут наше любопытство упирается в политическую реальность и невозможность проводить исследования во многих странах. Впрочем, тем больше открытий останется на долю будущих исследователей.
Звезда человекообразных закатилась. Кстати, примерно в это же время вымерло и большинство евразийских человекообразных. Понятно, что-то где-то в джунглях Центральной Африки продолжали сохраняться предки горилл Gorilla и шимпанзе Pan, а в Юго-Восточной Азии – гиббонов Hylobates и орангутанов Pongo, но былого великолепия гоминоиды уже никогда не достигли. Видимо, как часто бывает в эволюции, примитивные человекообразные слишком хорошо приспособились к своим экологическим нишам в начале миоцена, даже обогнали своих главных соперников – мартышкообразных, но при изменении условий не смогли быстро перестроиться. Тут-то мартышкообразные и обскакали нас (причём в буквальном смысле). Не исключено, что в более разреженных лесах сохранение хвоста – казалось бы, примитивного признака – помогло мартышкообразным ловчее передвигаться и добираться до еды быстрее наших неповоротливых пращуров, отъевшихся в предыдущие тучные эпохи. Неспроста позже гиббоны развили идеальную брахиацию – очень быстрое передвижение с помощью одних только рук. Но в Африке такой вариант как-то не задался, хотя шимпанзе старались как могли.
