Никарета испуганно вцепилась в его руки, словно Чаритон и впрямь вот сейчас, в сей же миг, начнет душить Дианту, однако гетера осталась совершенно спокойной.
– Как бы у тебя ручонки не отсохли, хорошенький мальчик! – ухмыльнулась она с хладнокровным презрением. – Знаешь эту старинную историю про глупца, который задушил своего друга, поверив, будто тот охальничает с его женой? Ну так знай – у него потом отсохли не только руки, но и его хиленький пеос! Берегись, чтобы с тобой не случилось то же самое, если только попытаешься причинить мне зло, потому что я вам всем верный друг и не только сама лишнего болтать не буду, но и другим не позволю. К тому же я хорошо знаю людей и с первого взгляда поняла, что Поликсена лучше умрет, чем совершит злое деяние. Да вознаградят ее за это боги! Однако… однако, Чаритон, будет лучше, если ты объяснишь мне и Никарете, что же Поликсена делала той ночью в леднике. Расскажи – хотя бы для того, чтобы эта хорошенькая девочка перестала трястись и бояться. Хотя, конечно, тебе это только по нраву… Может быть, ты нарочно ее напугал, чтобы обнять покрепче? – ехидно добавила она.
– Напугала ее ты, – буркнул смущенный Чаритон, неохотно выпуская Никарету из объятий. – Но правда, наверное, надо все объяснить… Наша работа обрастает страшными слухами именно потому, что мы покрыли ее слишком густым покровом тайны. А люди боятся всего таинственного! Ну, слушайте… Поликсена занималась рассечением
[76] мертвого тела, чтобы точно знать, как устроен человек, что у него внутри и где именно находятся его органы.
– Ага, теперь я не сомневаюсь, что, если она захочет воткнуть кукле, изображающей Окиноса, иголку в печень, то не промахнется! – пробормотала насмешница Дианта.
– Да, она знает, где находится печень и сердце, она знает, каким образом соединены все наши внутренности и как именно бежит кровь по венам. Она знает, из какого великого множества костей состоит человеческий скелет, и сколько кровеносных сосудов питают наши мышцы, и положение каждой этой мышцы она тоже знает! – с гордостью сказал Чаритон. – Поликсена – истинная последовательница Асклепия, она спасла многие жизни своими знаниями! А что случилось не далее как полгода назад? Вы только послушайте!
Молодой человек оглядел присутствующих и с воодушевлением принялся за рассказ:
– Заболела мать одного богатого и знатного горожанина, к ней созвали множество лекарей, но те никак не могли понять, отчего она мечется в страшном жару. Видно было, что у нее начался сипси
[77] в крови, а эту болезнь излечить невозможно, поэтому надо ждать скорой смерти. Среди лекарей был и наш Поликсен, который скромно предположил, что причина сипси – какая-то флегмона
[78], которую надо вскрыть – и выпустить гной. Но где находится эта флегмона? Уважаемая госпожа Коралия не позволяла себя осмотреть, потому что стыдилась обнажиться перед мужчинами. Сын на коленях умолял ее преодолеть свою стыдливость, рыдал, как ребенок, но все было напрасно. Госпожа Коралия твердо решила умереть, но не дать мужским рукам коснуться своего благочестивого тела! Раздосадованные лекари ушли, пожелав госпоже спокойного и мирного пути на поля асфоделей, и на прощание оставили ей питье из мака и конопли – оно успокаивает человека и облегчает его предсмертные страдания. Но Поликсен не ушел и попросил разрешения поговорить с госпожой наедине – только при ее самой близкой, самой доверенной служанке – амфиполое
[79]. Он так просил, так заклинал, так унижался, что госпожа Коралия согласилась. Ее сын неохотно удалился. Наш Поликсен открыл госпоже свой истинный пол – но взял с нее и амфиполои страшную клятву молчать об этом! – и предположил, что флегмона, вероятно, находится где-нибудь внизу живота. И угадал. Тогда Поликсен сказал, что вскрыть флегмону – дело нескольких мгновений, которые сохранят жизнь госпоже Коралии и сделают счастливым ее сына. Перед женщиной госпожа Коралия решилась поднять подол своего хитона – и Поликсен мигом вскрыл флегмону, дав отток скопившемуся гною. Госпожа ожила на глазах! Однако она, в свою очередь, потребовала с Поликсена клятву. Он ни за что не должен был сознаться ее сыну, что видел ее обнаженной! Поликсену пришлось дать слово и пощадить стыдливость пациентки. Он обработал рану, как подобает, оставил амфиполое тайные предписания, каким образом менять повязки и какие снадобья при этом использовать, – и собрался уходить, но дал напоследок госпоже Коралии то самое питье, которое ей оставили уважаемые лекари. В этот самый миг в спальню больной вошел сын, а Поликсен удалился. После долгого сна госпожа проснулась почти здоровой – и ее сын, посчитав это истинным чудом, приписал свершение его умению уважаемых коринфских лекарей. А Поликсен в его глазах остался просто мошенником, который хотел присвоить заслуги знаменитых врачей, а сам всего-навсего дал госпоже питье, приготовленное другими! С тех пор он больше всех прочих презирает наш асклепион и никогда не упускает случая на агоре во всеуслышание отпустить какую-нибудь гадость про асклепиадов и Поликсена.
– Но как же его матушка? Но как же госпожа Коралия? – в один голос воскликнули Никарета и Дианта. – Неужели она не открыла сыну истину?!
– О, эти знатные господа! – зло усмехнулся Чаритон. – Разве их заботит истина? Главное – чтобы ни тени осуждения не коснулось ни самой госпожи Коралии, ни ее сына – Драконта Главка!
При звуке этого имени Никарета с ужасом вскрикнула, а Мавсаний слабо застонал, словно прорываясь сквозь беспамятство:
– Я хотел спасти тебя, господин… спасти от нее… прости меня!
Никарета закрыла лицо руками и заплакала.
Дианта и Чаритон переглянулись.
Да что же такое он сделал, этот Драконт Главк?! Какую роковую роль сыграл он в судьбах этих двух людей?
