— Тайный мир за кулисами мира поначалу всегда выглядит странным, но видеть друзей Джеймса должно быть тоже странно, да?
— Это верно.
— Не бойся за свой бизнес. Клиенты вернутся. К концу недели ты будешь зарабатывать больше денег, чем когда-либо. Люди любят экзотику, но ещё больше они любят опасность. А опасность, которой они избежали — лучшая из всех.
— Ты так думаешь?
— Я видела это своими собственными глазами. У тебя будет очередь снаружи. Тебе понадобятся швейцар и смазливые официантки.
Он оглядывается через плечо на меня.
— Мне никогда не нравились бархатные верёвки
[215], но, полагаю, бывает и худшая судьба.
— Определённо.
Как закончить в мусорном контейнере. Видел это дважды сегодня. Ни у одного из суши на заднем дворе не отсутствуют конечности, так что кто-то ещё за последние пару дней потерял руку у «Макс Оверлоуд». Интересно, она принадлежала едоку или съеденному?
— Мне нужно идти. Саймон меня ждёт. — Она поворачивается ко мне. — Я тебе позвоню. Нам много о чём нужно поговорить.
Она чмокает Карлоса и меня в щёку и садится в ожидающее у светофора на углу такси.
— Интересная ночь, — говорит Карлос.
— Можно и так сказать.
— Не забудь своё буррито.
Он протягивает мне коричневый бумажный пакет.
— Спасибо. До завтра.
— Смотри, чтобы тебя не съели по дороге домой.
— В этом и состоит моё программное заявление.
К тому времени, как я свернул за угол, уровень адреналина падает, и вся та боль, с которой я проснулся, резко возвращается. Пулевая рана пульсирует, и я проскальзываю в нишу, наполовину скрючившись. Даже с этой болью, я рассуждаю разумнее, чем прежде. Прислоняюсь к стене и напеваю какое-то исцеляющее худу. Ничего слишком мощного. Я просто хочу приглушить боль на несколько децибел, но не стереть её. Я не хочу забыть, что мне больно, но и не хочу спотыкаться, как калека. Глупо, что я не подумал воспользоваться этим заклинанием, как проснулся. Что со мной такое, что для того, чтобы прочистить мозги, мне требуется резня.
По дороге домой я останавливаюсь у «Пончиковой Вселенной» и беру кофе и пакет традиционных глазированных. Пока жду сдачу, вспоминаю канун Нового года и как целуюсь с Кэнди посреди тел, крови и запаха кордита
[216] в ту ночь, когда мы уничтожили Авилу, и гадаю, почему меня влечёт только к женщинам, которые получают удовольствие от кровавой бойни.
Я сижу в постели
с Элис. Она курит и листает журнал.
— Вчера вечером кое-что произошло. Я встретил женщину.
— Знаю. Я мертва. А не слепа, дорогой.
— В том-то и дело. Ты мертва, но я всё равно ощущаю вину. Словно изменял тебе.
— Ты такой идиот. Вот почему я люблю тебя. Прошло одиннадцать лет с тех пор, как мы в последний раз прикасались друг к другу, и я точно не умерла королевой-девственницей. В том смысле, что я ждала тебя и надеялась, но через какое-то время стало ясно, что ты не вернёшься. Девушка не может вечно полагаться на свою Волшебную Палочку Хитачи
[217].
— Ты всегда изменяла мне с техникой.
— Техника гораздо надёжнее мальчиков или девочек.
— Тебя не беспокоит то, что случилось?
— Ты жив, а я мертва. Конечно, не беспокоит.
— Спасибо. Такое ощущение, будто я выхожу из шестимесячного запоя. У меня в голове ещё не прояснилось.
— Ты и выходишь из запоя. Хочешь, открою тебе, в чём секрет жизни?
— Нет, пожалуй.
— Все в мире — Чарли. Фишка в том, чтобы понять, каким Чарли ты собираешься стать. Чарли Мэнсоном. Чарли Старквезером
[218]. Или Чарли и шоколадной фабрикой.
— Чарли Чаплином
[219].
— Чарли Паркером
[220].
— Чарли.
— Кто это? — спрашивает она.
— Дебил из «Цветов для Элджернона».
— «Дебил» — некрасивое слово.
— Откуда тебе, дебилу, знать?
— Как скажешь, Чарли Браун
[221].
— Я не Чарли Браун.
— Ни — это не просто река в Египте
[222], Чак.
— Я когда-нибудь говорил тебе, что в детстве мне показалось, что я видел ангела?
— Что случилось?
— Я опять оставил свой велик на газоне, и старик наорал на меня, чтобы я его убрал. Я вышел на улицу и увидел женщину, которая смотрела на меня с противоположной стороны улицы. Очень пристально. У неё была тёмная кожа и ярко-зелёные глаза. На секунду я подумал, что умер во сне, и она пришла забрать меня на Небеса, но она просто покачала головой, повернулась и ушла.
— Почему она так сделала?
— Мне кажется, она знала, кто я такой, и была там, чтобы сказать мне, что независимо от того, что я делаю, Небеса не заинтересованы.
Элис качает головой.
— Что за больной маленький ублюдок. Бедная твоя мама.
