— Какое мне дело? Благодаря бизнесу, который ты приносишь, я смогу рано уйти на пенсию. Если для этого тебе нужно съесть несколько человек, я отвернусь.
— Ты святой. Ты мать Тереза
[200] со счастливым часом
[201].
— Я просто называю вещи своими именами. Братан, может ты и чокнутый, но не такой уж злобный.
— Спасибо. Я просто хотел узнать второе мнение.
— Хочешь чего-нибудь поесть?
— Может просто немного риса с чёрной фасолью. И мне понадобится буррито на вынос. Достаточно острое, чтобы расплавить блок цилиндров двигателя. Это другу, не мне, так что я заплачу тебе за него.
Карлос качает головой.
— Не глупи. Хочешь немного красного пойла?
— Двойную. Сегодня я пью за двоих. За себя и свои шрамы.
Карлос приносит бутылку и стакан, и наливает мне две приличные порции. Я достаю аптекарскую бутылочку и гляжу сквозь янтарное стекло.
— Что за дрянь?
— Лекарство.
— Ты болен?
— Ненадолго.
Я переворачиваю бутылочку и выливаю всё содержимое в Царскую водку.
— Лехаим
[202], — говорит Карлос.
— Де нада.
Я опрокидываю стакан одним глотком. Мои рот, горло и желудок очень этим недовольны. Я стискиваю губы, чтобы всё не вышло обратно.
— Так хорошо?
— Хуже. Словно собака с раком сожрала крысу с проказой и высрала её мне в глотку.
— Мне как-то давали такое в Эль-Пасо. Нужно было запивать его козлиной мочой, но я оклемался.
— В другой раз.
— Та пожилая леди вернулась.
— Какая пожилая леди?
— Ну та, с пропавшим ребёнком.
— Аки.
— Да, тем самым. Она закончила с Титусом. Надеюсь, он не стащил все деньги этой женщины.
— Он всегда оставляет им достаточно, чтобы оплатить его выпивку.
— Серьёзно, мне не нравится, когда люди связываются со старушками. У ми мадре
[203] был рак, и она отдала все свои деньги по социальной страховке некоему целителю.
— И что случилось?
— Он дал ей гомеопатическое лекарство, и она почувствовала себя лучше. Конечно, эта гомеопатия была просто сладким вином с имбирём и чуточкой низкосортного морфия. Когда у неё закончились деньги, лекарство перестало поступать. Она вернулась к обычному врачу, но к тому моменту рак был уже повсюду. Позволь сказать тебе, что болеть раком — херово, но быть на мели и болеть раком — самая дерьмовая участь, которая может выпасть на долю человека.
— Приятель, мне жаль. Хочешь, пойду и поговорю с Титусом?
— Не парься. Просто болтаю вслух. Я приглядываю за ним.
— Титус может слегка всё затягивать, но он хорош в своём деле. Если кольцо настоящее и малыш здесь, он отыщет его.
— Пусть лучше его ищейки лают, если он хочет продолжать выпивать здесь.
Карлос удаляется обслуживать других клиентов. Я вижу, как некоторые из них пялятся на меня в зеркало за стойкой бара. Сегодня хорошая публика. Никто не пытается заговорить со мной.
Я допиваю остатки коктейля из собачьего дерьма и ставлю стакан, чувствуя тошноту. Вот на что мы готовы, чтобы оставаться уродливыми. Я проверяю свои руки, надеясь, что может смогу увидеть, как шрамы обратно вырастают прямо у меня на глазах, как волосы Лона Чейни младшего
[204] в «Человеке-волке»
[205]. Ничего. Я не могу жить без шрамов. Бьюсь об заклад, если вежливо попрошу, то кто-нибудь из присутствующих привяжет меня к своему заднему бамперу и протащит несколько кварталов. Я как восстанавливающийся после травмы марафонец. Только мне, чтобы восстановить свою дыхалку, нужно снять несколько слоёв кожи. Разве я так много прошу? Где Мейсон и Аэлита, когда ты нуждаешься в них? Они бы протащили меня в Аламогордо
[206] и обратно.
Враги убивают тебя ножом в спину. Друзья убивают добротой. В любом случае ты покойник.
Мне не следовало так наезжать на Аллегру, но я не мог просто стоять как истукан, когда она открыла рот. Есть вещи, которые ты думаешь, и вещи, которые произносишь вслух, и это очень разные штуки. Можно было ожидать, что кто-то вроде неё, полгода изучающий худу, должен бы это знать. Ты никогда не говоришь вслух: «Дьявол — твой папочка». Неважно, что так думаешь ты и все остальные в комнате. Ты не произносишь эти слова. Слова — это оружие. Они проделывают большие кровавые отверстия в мироздании. И слова — это кирпичики. Произносишь что-нибудь вслух, и оно начинает твердеть. Произносишь это достаточно громко, и оно становится стеной, через которую тебе не пробиться. Последнее, что мне нужно, это большой кирпичный Люцифер у меня на пути.
Какой ребёнок захочет иметь отцом Люцифера? Он бы дарил тебе самые дерьмовые на свете рождественские подарки. С другой стороны, он бы устраивал отличные вечеринки на Хэллоуин.
Карлос возвращается с бутылкой.
— Хочешь ещё, чтобы смыть привкус во рту?
— Половину. Спасибо.
Какая-то женщина что-то говорит парню на соседнем со мной стуле.
— Та симпатичная рыженькая в блузке от Гуччи. Она смотрит на тебя всё время, что я здесь. Почему бы не подойти и не поздороваться?
Парень оглядывается и встаёт. Женщина скользит на его место.
Узнаю этот акцент. Оборачиваюсь и смотрю на неё.
— Бриджит?
— Мне бы хотелось сказать тебе, что тебя нелегко найти. Что мне пришлось рыскать по закоулкам Лос-Анджелеса, чтобы выследить тебя. Правда в том, что тебя до смешного легко найти. Все друзья Саймона знают, где ты пьёшь.
— А они знают, где я беру свои донатсы?
