— Это что? — спрашивает Касабян.
— Это электронная сигарета. Считается, что она лучше обычной. Хочешь?
— Может, у меня больше и нет яиц, но всё ещё есть толика гордости, так что нет.
В десять звонит мой телефон. Прибыл лимузин, чтобы отвезти меня за Люцифером. Я спускаюсь по лестнице и выхожу через чёрный ход магазина, стараясь уйти так, чтобы меня никто не увидел. Знаю, глупо пользоваться дверью, когда я с лёгкостью могу просто выйти через тень, но мне нравится пользоваться дверью в «Макс Оверлоуд». Думаю, я единственный из знакомых мне людей, у кого всё ещё есть нормальная дверь.
Лимузин точно такой же, как вы видите в фильмах. Длинный, блестящий и чёрный. Водитель открывает передо мной заднюю пассажирскую дверцу и затем возвращается на водительское сиденье. За всю дорогу он не произносит ни слова, скорее всего потому, что его горло было перерезано от уха до уха и выглядит так, словно его зашил слепой человек с помощью проволоки. Похоже, предстоит интересная ночка.
Когда мы оказываемся в квартале от отеля, я набираю номер, который вчера вечером дал мне Люцифер. Ага, у меня дьявол на быстром наборе.
Слышится один звонок, и незнакомый мне голос говорит: «Он сейчас спустится. Ждите его в вестибюле». И вешает трубку.
Я велю водителю лимузина подождать на стоянке у входа в вестибюль. Похоже, персонал знает, что кто-то важный спускается вниз, потому что никто из них не говорит мне переставить машину. Никто из них даже не взглянул на меня. Неужели все в отеле у Люцифера в долгу?
Когда я вхожу в вестибюль, там уже тринадцать хорошо одетых людей. Я уверен, что знаю, что это значит. Они подтверждают это через несколько секунд, когда Люцифер выходит из лифта, и все тринадцать вскакивают, словно дети в последний день в школе. Свору возглавляет женщина в дорогом чёрном платье Джеки Кеннеди и шляпке-таблетке. У неё молодое лицо и идеальная кожа, но, когда она снимает перчатку, её руки похожи на когти канюка
[146]. Старые, как король Тут, и сухие, как верхние клыки гремучей змеи из Долины Смерти.
— Хозяин, — с придыханием взволнованно произносит она. Шабаш на миллион долларов у неё за спиной бормочет это слово театральным шёпотом, словно заикающиеся призраки.
— Аманда, как я рад тебя видеть, — со всем дьявольским обаянием говорит Люцифер. — Мне нужно кое-куда, так что, боюсь, не могу остановиться поболтать.
Когда он произносит её имя, старуха с лицом Лолиты улыбается, как маньяк.
— Мы не хотим вас задерживать, Хозяин. Вы надолго в Лос-Анджелесе?
— Не уверен.
— Нам хотелось бы устроить специальную Мессу по поводу вашего прибытия.
— Не нужно. Но всё равно, спасибо.
Аманда разочарована, но продолжает улыбаться. Её сердце отбивает барабанное соло из «Ин-э-гадда-да-вида»
[147]. Люцифер не касается канюковой руки женщины, и, хотя технически он, надо полагать, улыбается, чтобы удостовериться в этом, вам понадобится микроскоп. Его презрение к этим людям настолько очевидно, что у меня мурашки бегут по коже. Я не знаю, исполняю ли уже обязанности телохранителя, так что остаюсь на месте.
Аманда отдёргивает руку и лезет в чертовски огромную сумку, которую, кажется, носят все старушки. Я делаю пару шагов в её сторону, просто чтобы убедиться, что она не вытащит из сумочки ничего слишком острого или взрывчатого. Люцифер не мог бы принять более скучающего вида. Она достаёт резную беловато-жёлтую шкатулку и протягивает Люциферу. Беря её, он слегка ей кивает. Мушкетёры «Ребёнка Розмари»
[148] позади неё снова начинают бормотать: «Хозяин». Люцифер на секунду переводит взгляд на меня. Теперь я на службе.
Я подхожу ближе, а Люцифер поднимает левую руку и касается макушки Аманды, словно благословляя её. Она в восторге, и, по правде говоря, мне тоже нравится этот жест. Священник благословил бы её правой рукой, но Люцифер нацепил свои дьявольские рога и стал левшой. Был бы у нас гороховый суп, могли бы поставить сцену из «Изгоняющего дьявола»
[149].
Я поднимаю руку, и когда Люцифер убирает кисть с головы Аманды, встаю между ним и толпой, и держусь так, пока провожаю его до входной двери. Аманда кричит: «Хвала тебе, Хозяин! Хвала тебе!». Люцифер её игнорирует. Когда он садится в машину, водитель лимузина открывает и закрывает за ним пассажирскую дверцу, и садится впереди. Полагаю, теперь, когда большая шишка здесь, я не заслуживаю открывания двери. Полезно это помнить. Я снова с правящим классом, где каждый знает своё место. Кроме меня, но не думаю, что Люцифер постесняется сообщить мне, чью задницу целовать, а чью бить. Я открываю свою собственную дверцу и залезаю на заднее сиденье лимузина.
— Ты как все «Битлз» в одном флаконе. Вытащить тебя оттуда — это всё равно, как их со стадиона «Шей» в 65-м
[150].
— Я был там тем вечером. Звук был ужасный.
— Ты знал их? Они ведь не заключали с тобой сделку?
Он смотрит на меня.
— Не смеши меня. Пит Бест
[151] хотел тогда в Гамбурге заключить сделку, но к тому моменту он уже был не в группе, так что какая разница?
Я киваю на шкатулку, которую ему дала Аманда.
— Что за дела с дарохранительницей
[152]?
— Ты знаешь, что это такое. Я впечатлён.
— Я пытаюсь серьёзнее относиться к худу. Начал читать кое-какие из книг Видока и подумывать, как сделать мою магию, ну не знаю, более организованной.
— Есть прогресс?
— Не особо. Но я тут подумал, что убивать всех подряд может быть контрпродуктивно. Поэкспериментировал с кое-какими оглушающими заклинаниями. Там на арене я не был большим фанатом оглушать, так что всё это для меня в новинку.