— Меня зовут Фил.
— Есть сигаретка, Чет?
Он отходит на добрые шесть метров, прежде чем бормочет: «Да пошёл ты», уверенный, что я его не слышу.
Я стучу в дверь Видока, чтобы дать ему знать, что я здесь, и вхожу.
— Привет, — говорит Аллегра из-за большого разделочного стола, на котором они с Видоком готовят свои зелья. Видок на кухне, варит кофе. Увидев меня, он поднимает турку.
— День добрый. Выглядишь так, будто ещё спишь.
— Я в порядке, просто не буди мой мозг. Мне кажется, он напился.
Аллегра подходит ко мне с говноедской ухмылочкой на лице.
— Нет, малышка, спасибо. Я не хочу покупать твоё печенье.
Её улыбка не дрогнула.
— Это правда? Люцифер действительно здесь, в Лос-Анджелесе?
Я смотрю на Видока.
— Гляжу, слухи в этих краях быстро расходятся.
Он пожимает плечами.
— У нас нет секретов.
Я снова поворачиваюсь к Аллегре.
— Я провёл вечер с парнем в магическом номере отеля размером с Техас и оформленном как Ватикан, если бы Ватикан был борделем. Думаю, есть отличный шанс, что это был Люцифер.
— Ты ведь знал его в аду, верно? Какой он?
Видок приносит мне чашку чёрного кофе, поднимая свою чашку в небольшом тосте.
— Приятель, девушки просто помешаны на плохих парнях. «Как нам соперничать с Князем Тьмы?» — спрашиваю я.
Он садится на потёртый диван и пожимает плечами.
— Мы уже проиграли это сражение. Мы признаём поражение и движемся дальше, опечаленные, но ставшие мудрее.
— Ну? — говорит Аллегра.
— Что я знаю из того, чего нет ни в Библии, ни в «Потерянном Рае»?
— А они верные? Насколько они точны?
— Может быть. Я не знаю. Я никогда их не читал, но они популярны.
Она забирает у меня чашку с кофе и ставит её на стол позади себя.
— Я хочу услышать это от тебя. Расскажи мне, какой он?
— Он в точности такой, каким ты его себе представляешь. Он симпатичный, умный и самый страшный сукин сын, какого только можно вообразить. Вот он мурлычет как кошка, а в следующую минуту он уже страдающий мигренью Лекс Лютор
[135]. Он Дэвид Боуи, Чарли Мэнсон и Эйнштейн в одном флаконе.
— Звучит как горячая штучка.
— Ещё бы не горячая. Это его работа. Он тот парень, которого ты встречаешь на вечеринке, отвозишь к себе домой и трахаешь, хотя каждая практичная часть твоего мозга вопит не делать этого.
— А что в нём такого страшного?
— Он дьявол.
— Я имею в виду, ты когда-нибудь видел, как он делает что-нибудь дьявольское. Что-нибудь по-настоящему злое?
— Я живу с говорящей головой покойника. Я бы сказал, что это просто пиздец.
Она возвращает мне мой кофе, но явно не удовлетворена.
— Я не об этом.
— Я никогда не видел, чтобы он превращал город в соль или вызывал кровавый дождь. Он не занимается подобными вещами. Да и зачем ему это? Мы сами творим большинство дерьма в этом мире. Он может просто сидеть и смотреть нас, словно канал HBO.
Я делаю большой глоток кофе. Он обжигает мне язык и горло до самого низа. Это приятно и лучше на вкус. Аллегра подходит к окну и наклоняет голову в мою сторону.
— Подойди сюда.
Я ставлю кофе и иду к ней.
Он берёт руками моё лицо, вращает мою голову туда-сюда и рассматривает при солнечном освещении.
— Все твои порезы зажили, что для тебя вполне нормально.
— Почему это со мной происходит?
Видок говорит:
— Это могло быть проклятие или некий остаточный эффект от раны, нанесённой мечом Аэлиты. Я просто не знаю. Извини. Твой случай довольно уникален. Я всё ещё просматриваю свои книги.
— Твои шрамы не сильно изменились с тех пор, как я проверяла их в последний раз, — добавляет Аллегра. — Что бы там не происходило, мне кажется, это происходит с постоянной скоростью и не ускоряется. Как только мы остановим исцеление на каком-то уровне, то сможем решить, что делать дальше.
— И как мы это сделаем?
— Я приготовлю тебе магический коктейль. Это займёт всего несколько минут.
— И мои шрамы останутся?
— Пока что.
— Чем я могу помочь?
— Расслабиться.
Она гладит меня по щеке, возвращается к рабочему столу и перетирает ингредиенты с помощью ступки и пестика. Я остаюсь у окна.
Видок говорит: «Что говорит Золотая Стража по поводу общения с ле диабль?».
— Ничего. Откуда им знать? Я уж точно ничего им об этом не говорил.
— Ты действительно веришь, что Люцифер может появиться в Лос-Анджелесе, а Золотая Стража совершенно не подозревает о его прибытии?
— Кому какое дело? Я его должник. Я должен пойти с ним на вечеринку, чтобы он мог похвастаться Сэндменом Слимом.
— Уверен, Аэлита отнесётся к этому так же, когда ты так просто всё объяснишь.
Я поворачиваюсь к старику. Он выглядит более озабоченным, чем я видел его с того самого дня, когда Аэлита пронзила меня пылающим мечом. С того дня, когда он перестал работать на Стражу.
— Думаешь, она знает? Уэллс рассказал мне об их магическом радаре. Который должен отслеживать Саб Роза и любое значительное худу в городе, но я никогда не встречал сборище с меньшим объёмом информации.
— Технология Стражи, в лучшем случае, противоречивая, но у них есть экстрасенсы и Таящиеся, которые на запах и вкус могут ощущать изменения в эфире. Нужно полагать, что прибытие столь могущественного ангела, как Люцифер, вызовет изрядную рябь.
— Он здесь не ради чего-то такого, что их должно беспокоить. Он здесь из-за своего эго. Он считает себя Марлоном Брандо
[136].
— И это всё?
— И он хочет держаться подальше от ада. Какая бы там не шла драка, думаю, он проигрывает. Может из-за Мейсона, может, просто пришло его время. У меня такое чувство, что он ищет любой предлог, чтобы в настоящий момент не находиться дома.
— Или у него совершенно другая повестка дня.
— Какая?
Видок качает головой и ставит чашку с кофе на стол.
— Понятия не имею, но мы говорим о Люцифере. Наряду с Богом, ярчайшем свете во Вселенной. Он может и не лгать тебе, но не думай, что лишь потому, что он говорит тебе правду, ты знаешь, что происходит.
