– В таком случае, блондинчик, не надо по мордасам бить. На такой случай у тебя есть нож и осиновый кол.
– Если бы я тебя сразу ножом, то ты бы со мной этими полезными знаниями поделиться не успел. – Сева посмотрел на свои руки. Руки дрожали.
– И то верно. – Митяй свесил ноги на пол, хотел было встать, но, наверное, передумал. Или не нашел в себе сил?
– Что тебе снилось? – спросил Сева, пряча руки в карманы. – Ты так орал…
– И что я орал?
– Что нам нужно уходить, потому что они идут по нашему следу.
– Кто?
– Тебе виднее. Наверное, упыри.
– Бред… – Митяй потряс головой.
– Вот и я решил, что бред, а оказалось, всего лишь кошмар. Сейчас чаю тебе налью. Выпей. У тебя жар.
– А я не помню ничего. – В голосе Митя послышались разочарованные нотки. – Сны такие увлекательные, а я не помню.
– Может ты его чувствуешь? – спросил Сева.
– Кого?
– Фон Клейста. Прошлый раз он до тебя почти дотянулся. Помнишь?
– Лучше бы не помнил. – Митяй сжал виски руками, словно бы фон Клейст пытался дотянуться до него прямо сейчас.
– Тогда Таня… – Сева осекся, но почти сразу же продолжил: – Таня эту вашу связь оборвала, дала нам возможность уйти. А сейчас мы слишком близко к Гремучему ручью. Может быть, он пытается тебя «нащупать». И эти твои сны, которые ты не помнишь, это такая обратная связь. Он ищет тебя, а ты чувствуешь его.
Мысль была бредовая и дикая, но не бредовее того, что с ними уже произошло. Поэтому ни высмеивать ее, ни подвергать сомнениям Митяй не стал, вместо этого он сказал:
– Ну-ка, повтори, что я там тебе наговорил.
Сева повторил. Все слово в слово.
– То есть, он научился делать послушных упырей? Раньше это могла делать только старуха, а теперь вот и он? – Взгляд, которым Митяй уставился на Севу, был таким же диким, как и несколько минут назад. Разве что зрачки больше не были во весь глаз.
– Раньше они не были послушными. Раньше они были просто голодными. – Сева знал это наверняка, на всю оставшуюся жизнь запомнил Настю и ее взгляд. Не было там никакого послушания. Только звериный голод и звериная же хитрость.
– Но найти они нас могут. – Митяй не спрашивал. Митяй утверждал. Вид у него был сосредоточенный и мрачный одновременно. – Я думаю, что тех, с кем поигралась ведьма, мы уже перебили, но новые… новые могут взять наш след. И овраг им не помеха. Не побоятся они ни ноги переломать, ни шеи. Слышишь меня, Сева? Что ты думаешь?
Он думал, что сбрасывать со счетов такую возможность нельзя. Если не справились живые псы, можно спустить с поводков псов мертвых и голодных. И тот… и то существо, что напало на него у стен усадьбы, запросто могло быть сотворено не Ирмой, а самим фон Клейстом. А что? Лучшей охраны и не придумаешь! Потому и на воротах всего лишь двое часовых. Потому что не нужно больше, когда по периметру ходят голодные твари, готовые сожрать любого случайного или не случайного путника. Попасть в Гремучий ручей теперь можно только на автомобиле и только через ворота. Вот такая получается неприступная крепость.
– Я думаю, нам нужно убираться, Митяй.
Это было тяжелое, но единственно верное решение. Отсидеться в схроне можно в том случае, когда тебя ищут живые, но укрыться от мертвецов так просто не получится. И очень может быть, что в любую секунду схрон превратится в ловушку. Дверь одна, окон нет. Упыри войти не смогут, но и они не сумеют выйти. И долго они продержатся в осаде? В лучшем случае, неделю. Это если Митяй не загнется раньше без медицинской помощи…
Вот это все Митяй понял без слов, по глазам понял. Усмехнулся своей привычной кривоватой усмешкой, сказал:
– Ну, так давай выбираться, блондинчик. Только предупреждаю стразу, не знаю, как далеко я смогу уйти.
Недалеко. Тут не нужно никаких предупреждений, тут достаточно на него посмотреть.
– Но ты не переживай. Как только я стану обузой, бросай меня и дальше иди один.
– Дурак! – Сева спешно запихивал съестные припасы в вещмешок. – Одевайся. Попробуем выбраться из оврага, пока окончательно не стемнело.
– А потом что? Думаешь, упыри ночью спать ложатся? Ты послушай меня, Сева, я дело говорю. – Митяй бубнил и натягивал на ноги сапоги. – Сколько могу, я с тобой пройду. Понял? С тобой, а не на тебе! Один ты может и выберешься. А если у тебя на горбу еще и я буду сидеть, то все, пиши пропало.
– Будешь отстреливаться.
– Упырей пули не берут.
– Будешь целиться в башку.
– Обещай! – Митяй встал напротив Севы, посмотрел в глаза. Стоял, пошатываясь, но все-таки стоял. – Обещай, что, когда придет время, бросишь меня, не раздумывая.
– Обещаю. – Нет у них времени на споры. Если чуйка – или как еще обозвать это чувство? – Митяя не подводит, то упыри уже очень скоро будут тут. – Обещаю бросить тебя, не раздумывая, а теперь давай выбираться.
– Брешешь, – усмехнулся Митяй, но в взгляде его промелькнуло облегчение.
– Бери кол, – отвечать Сева не стал. – Тебе он теперь и опора, и защита.
– И опора, и защита. Ишь, как сказал! – Митяй взял осиновый кол и сразу же на него оперся. – Не смотри, блондинчик. Я пока с ног не валюсь.
А выглядело так, словно с ног он не валится исключительно благодаря вот этой осиновой подпорке. Но делать нечего, и выхода у них другого нет.
– Я первый, ты за мной. – Сева сдернул с плеча автомат, шагнул к выходу.
Снаружи было тихо и сумрачно. Еще не вечер, но уже и не божий день. А еще туман, который, казалось, загустевал и уплотнялся прямо на глазах. Скоро его можно будет резать ножом, или рвать голыми руками. И их тоже можно и резать, и рвать. Они даже не поймут, с какой стороны пришла опасность. Еще немного – и этот чертов туман сделается непроглядным.
– Куда теперь? – спросил Сева шепотом. – Я здесь вообще не ориентируюсь.
– Туда! – Митяй махнул рукой, указывая направление. – И под ноги смотри, тут кругом бурелом.
Над головой заухало, захлопали в голых ветвях деревьев крылья. Сева вздрогнул от неожиданности.
– Не бойся, блондинчик, – шепнул Митяй. – Это всего лишь сова. Двигаем.
Метров пятьдесят они шли очень медленно и очень осторожно. Митяй не соврал про бурелом. Дальше дело пошло веселее. Если бы Севе не приходилось поддерживать Митяя, было бы еще быстрее, но и так хорошо.
Первым это услышал именно Митяй, встал, как вкопанный, вытянул шею.
– Что это? – спросил одними губами.
Это было похоже на плач. Детский плач.
– Может, снова какая-то птица? – Сева вглядывался в туман в попытке рассмотреть хоть что-нибудь.
