— Не имеет значения, если знать Законы, — парировала первородная, лениво расправляя крыло, блеснувшее острыми крючковатыми когтями. — Жизнь отгорает и обращается пеплом, выходя на новый круг. Но долг никуда не денется, просто перейдет ее детям, внукам, правнукам и так далее. Через несколько поколений ее долг перед вами будет погашен или забыт за давностью лет. Тогда наступит мое время. Стоит ли оттягивать то, что все равно произойдет? А если девчонка не сглупит и сможет рассчитаться — произойдет совсем скоро.
— Она не сможет рассчитаться и за сотню-другую лет, — снисходительно бросил маг, констатируя факт.
Уровень вина в бутылке стремительно уменьшался, но напряжение, повисшее в воздухе, лишь росло. Крепло и давило, подобно замшелым каменным стенам.
— Если она родит вам наследника, и долг жизни, и долг плоти будут мгновенно и полностью погашены, — огненно-алые глаза сверкнули затаенным предвкушением, смешанным с торжеством. — Или, скорее, правильнее будет — когда родит.
Во взгляде мага разлилась расплавленная сталь, подернутая Тьмой.
— Вы демонски правы в том, как полезно знать Законы, — голос иерарха прозвучал буднично и бесстрастно, но каждое слово падало, словно камень. — И тем более — в том, что не стоит оттягивать неизбежное. Эта девчонка принадлежит мне, а значит, ее долги — мои долги.
Роуэнн на мгновение замерла с бокалом в совершенной руке. Бровь вопросительно взметнулась вверх, играющие пламенем глаза не скрыли легкого удивления.
— Именно так, Ровена. Я, Ивашин Андрей Аристархович, как глава клана и маг высшего ранга, выкупаю долг этого человека по праву Сильнейшего и вышестоящего.
— Это ваша воля и право, — Роуэнн расслабленно зажмурилась, поднося к губам бокал. Выражение ее лица вновь стало совершенно непроницаемым. — Да и вести дела с вами намного приятнее и выгоднее, чем с людьми.
— Взаимно, э`ринн. В любом случае, дела вести вам пришлось бы со мной, а не с моей собственностью. То, что могу предложить вам я, намного заманчивее и выгоднее, чем жалкое, бесполезное, проблемное создание, с которого кроме тела и крови и взять-то нечего.
— Хорошая попытка, экзарх, — оценила королева вампиров. — Даже я поверила в полную ничтожность девчонки. Почти.
Рубиновые глаза иронично сверкнули из-под полуприкрытых век.
— Почти? — на лице экзарха не дрогнул ни единый мускул, лишь в стальном взгляде промелькнул намек на вопрос.
— За бесполезную вещь не платят такую цену, господин Ивашин.
— А, вы об этом? — беззаботно рассмеялся маг, разглядывая собеседницу, словно видел ее впервые в жизни. — Дело тут скорее не в ценности вещи, а в разнице менталитетов. И в моей репутации. Я мог бы подарить вам человечку просто так, в знак дружеского расположения и доброй воли. Но в иерархии это будет воспринято не как дружеский жест, а как признак слабости и того, что я теряю хватку. Мне это крайне невыгодно, Ровена, особенно сейчас. И вы с вашим опытом в бизнесе и политике не можете этого не понимать. Подобные уступки в долгосрочной перспективе зачастую выходят боком.
— С этим не поспоришь. Дай палец — отхватят руку, — кивнула Роуэнн, задумчиво разглядывая огненные блики, играющие в хрустале бокала. — Вы невероятно быстро и точно для смертных просчитываете ситуации. Но разве причина только в этом?
Роуэнн не настолько важен был ответ, как сама реакция мага. Мимолетные взгляды, язык тела, шальная мысль, вырвавшаяся из-под контроля, участившееся сердцебиение, пьянящий запах адреналина в крови собеседника — то, что бессмертная за века научилась читать в совершенстве, извлекая скрытую информацию там, где для большинства извлечь ее просто невозможно. Но глава чужой спецслужбы оказался достойным противником. Ни капли лжи — но и ни крупицы лишней информации, позволяющей нащупать слабое место, подловить на промахе или нарушении Закона. Маг лишь откинулся в кресле, искренне наслаждаясь вином и таинственным мерцанием пламени, запертого в плену витражных стекол и хрусталя.
— Значимость постельной грелки из слабой расы не особо выше ценности зубной щетки, любимых часов или удобных тапочек. Просто я демонски не люблю делиться своими личными вещами, — немного снисходительно пояснил Ивашин. — Да и к чему, если небольшое недоразумение, связанное с давно почившим Нариманом, легко компенсирует цепочка или сеть защищенных стационарных порталов, корректировка линий реальности, энное количество Силы или пара килограммов чистейшего альциона? Как вариант, могу предложить альцион в спайке с Сердцем Ангела. Эксклюзив, исключительно на правах многолетнего взаимовыгодного сотрудничества между нашими кланами.
— Сердце Ангела? — задумчиво протянула Роуэнн, сдерживая дрогнувшие крылья. — Разумный артефакт, несущий благословение и проклятие Первопредков, святыня нашей расы… Не буду и спрашивать, откуда он у вас, экзарх.
— И не стоит, это не относится к делу, — маг отставил пустой бокал и небрежно протянул руку над полированной поверхностью стола. — Оcculta apparet.
Среди изысканных блюд, бокалов и столовых приборов проявился призрачный образ родового артефакта Полины. На который теперь смотрели три пары глаз. Рубиновые — с тщательно скрываемой хищной жаждой, смешанной с благоговением, серебристо-стальные — с деловитой сосредоточенностью. И золотисто-янтарные, полные боли, подернутые пеплом страха и пламенем отчаяния, безжалостно пожирающим изнутри.
***
Бег. Безостановочный, бессмысленный бег по бесконечному гулкому лабиринту, из которого нет выхода. И чьи-то шаги вслед, подбирающиеся все ближе, стоит хоть на мгновение сбавить скорость. Бег на пределе сил, в бесплодных попытках обогнать страх. Налево, направо, прямо, поворот. Отдышаться, глотая пыль. Повторить. Снова и снова — до бесконечности. Мир сжался до нескольких десятков шагов, ограниченный низким полуобрушенным потолком, безликими стенами и омерзительно гладким бетонным полом, глушащим шаги. Едкая цементная пыль скрипела на зубах, резала глаза, забивала легкие, не давая ни выдохнуть, ни вдохнуть полной грудью. Выбиваясь из сил, Полина заскочила в очередной коридор, оборвавшийся тупиком. Под ногами хрустели какие-то черепки и стеклянная крошка, потолок так же щерился выбоинами, провалами, искрил оборванными проводами, бестолково свисающими сверху. Кто-то невидимый ненадолго остановился, словно принюхиваясь, и безошибочно направился в тот же тупичок. Полина беспомощно вжалась в стену, словно это могло защитить, спасти от медленно приближающихся шагов, которые теперь звучали не вслед, а отовсюду. Негромко, жутко, неотвратимо. Она закричала, но вместо крика из горла вырвался какой-то жалкий писк. Левое запястье невыносимо зачесалось — так, что захотелось содрать кожу, вместе с горевшими на ней огнем и антрацитом непонятными знаками. Потом. А сейчас нужно бежать. Быстрее. Еще быстрее.
Зажмурившись, Полина отчаянно бросилась обратно из тупика и запуталась в липкой паутине, неожиданно затянувшей коридор. Чужие шаги слышались все ближе и ближе, но теперь она не могла даже бежать. Лишь билась в паутине обреченной мошкой, почти теряя рассудок от ужаса. То, что шаги внезапно оборвались, она заметила не сразу. Как и разрастающийся сгусток тьмы, пожирающей лабиринт. Черные, как нефть, бесформенные щупальца захватывали все больше пространства, неумолимо приближаясь к ней. Неподалеку раздался мерзкий хруст и чавкающие звуки, от которых хотелось зажать уши, чтоб не сойти с ума.
