Из предположенных планом Лангвагена улиц до 1917 г. проложили Пешковскую и Железнодорожную. Устройство Ожаровской задержалось, так как проводилось оно на средства дворцового правления, в чьем ведении остался весь восьмой участок, бывший до 1911 г. в общем пользовании колонистов. Предполагавшуюся сдачу в аренду двенадцати небольших участков по обе стороны Ожаровской не успели осуществить. Участки остались незастроенными, и к тридцатым годам ХХ в. на этом месте находился пустырь с кучами песка и прудами. Прокладку Ожаровской завершили в пятидесятые годы ХХ в. с сохранением прежнего названия. Впоследствии после открытия в 1981 г. на Московском шоссе дома-музея П.П. Чистякова Ожаровской присвоили его имя. Надобность в Мельниковском переулке отпала в связи с утратой (вероятно, во время войны 1941–1945 гг.) построек на участке Мельникова.
В настоящее время большая часть дореволюционной застройки колонии утрачена. Здесь преобладают здания, построенные в пятидесятые и последующие годы XX в., в значительной степени формирующие современный облик квартала. В связи с утратой стасовских домов – из семи сохранился один – сместился главный композиционный акцент в облике застройки четной стороны Московского шоссе. Следует, однако, заметить, что построенные в советское время крупные многоквартирные здания сохранили, в основном, первоначальную внутриквартальную структуру, располагаясь в границах старых участков колонистов.
Из пятнадцати участков колонии № 8 и 15 состояли в общем пользовании. Каждый из построенных по проекту Стасова домов, включавший два «полудома», размещался на двух смежных участках
[234].
Колонисту Августу Остерману был отведен ближайший к Московским воротам участок № 1/1, который впоследствии принадлежал его наследникам. В 1911 г., кроме казенного полудома с фабрикой, на его дворе находились собственные деревянные постройки. Весь участок сдавался в наем под дачи и огороды, его последним владельцем был надворный советник Владимир Васильевич Остерман.
Смежный с домовладением Остерманов участок № 1/2 в 1911 г. принадлежал колонистам Абраму и Фердинанду Мундингерам. В настоящее время эти оба бывших владения Остерманов и Мундингеров между улицами Глинки и Жуковско-Волынской превращены в общественный сквер.
В 1911 г. участок № 2/3 принадлежал колонисту Якову Кремеру. Участок № 2/4 принадлежал в 1836 г. колонисту Ивану Келлерману, который построил отдельное здание для мастерской (фабрики). К 1911 г. вся земля сдавалась Келлерманом в аренду и была застроена дачами.
А.Ф. Видов. План места № 2 и фасад дома Я. Кремера и И. Келлермана. 1870-е гг.
Во владении М.И. Вернер находился участок № 3/5. Согласно ведомости 1911 г., участок принадлежал наследнице колониста Флейнгауз – сестре Шарлотте Кемпер. Кроме казенного полудома в саду находился собственный деревянный дом со службами. Участок № 3/6 принадлежал колонисту В.А. Веберу и его наследникам. После 1911 г. участок разделили на несколько частей между наследниками Вебера. Одним из правопреемников стал финский уроженец, студент Петербургского технологического института Э.А. Рут. Ему отошла часть с казенным полудомом. Эту стасовскую постройку, владельцами которой были семейства Вернер-Вебер, разобрали одной из первых, еще до 1917 г.
На части домовладения Веберов в 1910-е гг. возникла усадьба Л.С. Соболевой (ул. Глинки, 3, 5), включавшая в себя также смежный участок сада Кемпера. Генеральный план усадьбы сохранил в неприкосновенности планировку сада, а главный жилой дом и отдельно стоящий жилой флигель расположили на бывшем участке Вебера. Главный усадебный дом Соболевой представляет собой превосходный образец здания в стиле неоклассицизма. Самый крупный участок под № 4/7 принадлежал первому депутату колонистов Абраму Кемперу и его наследникам. Ему также принадлежала половина казенного стасовского дома с мезонином, единственного сохранившегося до настоящего времени (Московское шоссе, 16). Во дворе находились два собственных двухэтажных флигеля, в одном из них размещалась фабрика. Земля сдавалась Кемпером в аренду и под дачи. К 1876 г. участок принадлежал наследникам депутата Кемпера, вероятно, его сыновьям Федору и Ивану Абрамовичам. Среди его владельцев в 1911 г.: Ф.Ф. Кемпер (литеры участков А, Б); Магд. Ив. Вернер, Эм. Ив. Гаф (№ 7 литера Д); братья Макс-Оскар, Павел и Герман Рудольфовичи Ветцеры (№ 7 литера Е).
Находился в общественном пользовании и сдавался под огороды участок № 4/8. Он должен был остаться в собственности Царскосельского дворцового правления. Его территорию использовали для проведения Ожаровской улицы, а оставшуюся землю разделили на 12 участков, которые предполагалось сдать в аренду под застройку с правом последующего выкупа. Относящийся к нему казенный полудом с мезонином (Московское шоссе, 16) предназначался для школы и конторских целей. Однако дети колонистов посещали приходскую школу при евангелическо-лютеранской церкви и другие учебные заведения Царского Села. Казенный полудом сдавался обществом колонистов в наем под дачу
[235]. Долгое время здесь снимал дачу известный русский поэт, гофмейстер Императорского двора граф Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов (1848–1913). На стихи Голенищева-Кутузова писали романсы композиторы Мусоргский, Рахманинов, Кюи, Аренский. В 1914 г. было опубликовано его собрание сочинений в четырех томах.
В 1915 г. этот полудом с прилегающими к нему двумя участками вдоль новой Ожаровской улицы по Высочайшему повелению предоставили в личное пожизненное пользование, в порядке исключения и с платой четыреста рублей в год, вдове поэта Ольге Андреевне. В ее прошении говорилось о необходимости сохранения дома как памятника царскосельской старины и места жительства поэта. Сохранение этого дома особо выделялось и в «Условиях для выкупа»: «Особой платы за дома и другие казенные постройки не брать, но один из домов, построенных при поселении колонистов, должен остаться в неприкосновенности как памятник Царскосельской старины, под попечением „Общества защиты и сохранения старины”, в ведении и владении дворцового правления». По мнению управляющего Царскосельским дворцовым правлением князя Путятина, этот дом следовало бы приспособить для музея или какого-нибудь благотворительного учреждения, например богадельни, для увековечения памяти императора Александра I и его супруги. Он считал, что вокруг здания следовало бы разбить сквер, который со временем стал украшением всего квартала. Предложение вызвало сочувствие со стороны колонистов, одновременно настаивавших на необходимости урегулировать права Кемпера. Однако созданию музея помешала Первая мировая война. В дальнейшем этот дом Фридентальской колонии использовался под жилье, а в 1950-е гг. в нем был проведен реставрационный ремонт. В настоящее время для него найдено не очень удачное использование под медвытрезвитель.
