— Это еще зачем?
В планах Дианы были посиделки с бойфрендом.
— Затем. Будешь кое-какие списки вместе со мной просматривать.
— Какие списки?
— Приедешь, увидишь «какие».
Просто к тому времени Андрей уже понял, как появляются книжные маски Лизы. Сестра помолчала, после чего заинтересованно:
— А Вовка Петров в «Альфе» будет?
— Нет, Вовки Петрова здесь не будет. Тут будем только ты и я, — отрезал Исаев.
— Ну ладно, ладно, — угадав, что ей светит в ответ на очередную просьбу: «Андрюшечка, а подкинь мне, пожалуйста, еще десятку взаймы», если она сейчас не сдаст позиций, пошла на мировую Диана. — Хорошо, не волнуйся, не злись на меня, я к тебе приеду. Да, Ире привет от меня передай!..
А вот Иру Исаева-младшая правда любила. Больше того, считала, что брату с той несказанно повезло. Но в целом: ну не лиса?
— ... А еще я тебя очень люблю!
И это тоже была чистейшая правда. Тем не менее, Исаев вздохнул:
— Ты из меня веревки вьешь?
«Ну да, их из тебя совьешь».
— Нет, не вью. Ну все, чмок, чмок. Я пошла на лекцию. — И Диана, ловко избежав продолжения неприятного разговора о «Пятидесяти...», тут же бросила трубку.
Так и не закончив процесс воспитания младшей сестры, Андрей устроил себе небольшой перерыв, а заодно отправил Петрова до конца рабочего дня разбираться со складом в Братеево. Вернувшись с обеда, Андрей набрал Ире («Привет, как дела?.. Да, тебе от Дианы привет... Так какие у нас планы на вечер?») и, завершив с ней разговор, уже с совершенно другим настроением просмотрел входящую почту. Ответил на кое-какие письма сам, кое-что перепулил подчиненным. После чего Исаев поднялся, дошел до двери кабинета, запер ее до щелчка, вернулся к столу и с административным логином снова вошел в систему аэропортов Москвы, анализируя общий поток пассажиров, прибывших в столицу за двадцать четыре часа до того, как Ваня наткнулся на подступах к его дому на Лизу.
Единственное, что Андрей сделал сразу — это отсек от списка прилетевших в Москву детей моложе пятнадцати лет. Элисон с ее ростом не смогла бы достоверно сыграть подростка. Но список все равно получился огромным. И просеивать его можно было если не до бесконечности, то, по крайней мере, с неделю. Так что взвесив все «за» и «против», Исаев решил рискнуть и исключил из него женщин с детьми («дочь Домбровского подставит под раздачу ребенка? Ну нет.»); семейные пары (подготовка подобных пар требует отработки легенды, а также напарника, которого, как уже понял Андрей, у Лизы не было); мужчин возрастом от тридцати и старше (опять же рост и телосложение Лизы) плюс женщин с фамилиями вроде «Давиташвили-Багрицкая» (чересчур привлекает внимание, да и слишком напыщенно).
В итоге, список сократился до тысячи двухсот человек. Распечатав его на принтере, Исаев положил список на стол и, идя сверху вниз, принялся читать, а, лучше сказать, пропускать через себя каждую фамилию в нем, пока где-то на середине пути не наткнулся на Мину Мюррей, прилетевшую в Москву рейсом из Берна. И тут Андрея кольнуло. Берн — это фактическая столица Швейцарии. И хотя в тот день из Берна в Москву прилетело еще двадцать семь человек, главным было то, что Мина, а вернее, Вингельмина Мюррей фигурировала в романе Брэма Стокера «Дракула». Причем экранизировался этот роман раз пятнадцать, но, как самый стильный и внешне эффектный, во времена детства Лизы прославился фильм, снятый Френсисом Фордом Коппола, где главные роли исполняли Гэри Олдмен и Вайнона Райдер, воплощавшая на экране ту самую Мину.
Андрей выпрямился в кресле, раздумывая: «Она — не она? А с другой стороны, чем черт не шутит?» И, введя в строку поиска: «Идентификация: Мюррей, Мина. Вылетела в Москву ХХ апреля. Рейс 425, место 15А», Исаев отправил запрос в систему видеозаписей того аэропорта, где и подчерпнул эту фамилию, то есть в «Шереметьево».
Пара-тройка минут, и в монитор хлынули кадры и фотографии. Посадочный талон Мины Мюррей, скан ее паспорта, опять же немецкого. («То есть Лиза— Элисон— Карла Каллен— предполагаемая Мина Мюррей хорошо знает немецкий язык, о чем не знает Домбровский?» — не без ехидства подумал Исаев.) Здесь было также с десяток снимков Мюррей, снятых камерами наблюдения в вестибюлях «Шереметьево», когда эта «фройляйн» уже приземлилась в Москве, и ... («Опля, нате вам!» — впервые за день искренне развеселился Андрей) перед вами — девушка с фоторобота Вани. Причем практически в чистом виде, если не считать кардинально менявших ее слегка кривоватого носа, алых губ и ярко-синих глаз.
И хотя, откровенно говоря, веселого было мало, Лиза не уставала если не покорять Исаева, то уж радовать — это точно. Ну, а дальше — дело техники. Раскусив, наконец, ее логику перемещений по странам, Исаев прокрутил в голове карту близлежащих к центру Москвы крупных отелей, где, как и в крупных аэропортах, было проще скрыться. Выбрав «Фор сизонз», два подходящих к случаю «Арарата» и «Шератон» на Тверской, Андрей начал планомерно, одну за другой, вскрывать системы бронирования номеров этих гостиниц. По его расчету, Лизе не было смысла регистрироваться на рейс под одной внешностью и фамилией, а затем заселяться в отель под другими. Просто всегда существует риск, что ты можешь оказаться в гостинице с теми, той или с тем, с кем ты летел в одном самолете.
Через полчаса с хвостиком карточка Лизы-Мины была найдена в «Шератоне». Фройляйн Мюррей заселилась в номер за восемь часов до того, как Андрей получил от Лизы письмо с индульгенциями для чеха, и из которого спустя пять часов после передачи письма она выписалась, чтобы взять такси и отправиться в «Шереметьево». Откуда, кстати, вылетела в Измир. А это — так, на минуточку! — бывший греческий город Смирна, расположенный на побережье Эгейского моря, и от Афин и Салоников Измир отделяет всего ничего.
Так была найдена еще одна маска Лизы. Вместе с двумя другими (Элисон — Карла) их уже получалось три, и здесь можно было бы остановиться. Но Исаев уже закусил удила. К тому же у него в мозгах гвоздем засела фраза, которую ему не так давно сказал Одинцов насчет того, что на похоронах в Салониках ничего такого не случилось. Но Андрей-то понимал, что как раз «случилось». Просто есть такая вещь, как дочерний или сыновий долг. В свое время Андрей и Диана проводили за черту жизни отца, и Лиза, какой бы она ни была, наверняка сделала то же для матери.
И вот тут можно было обратиться к тому же Олегу или Нико и с их помощью достать список людей, пришедших на похороны Лидии. Но грек явно играл в свою игру, Одинцов все равно слил бы эту просьбу Домбровскому. И хотя разговаривать с бывшим шефом после недавнего скандала в «Альфе» было не комильфо, Исаев наплевал на условности и, предварительно пожелав себе терпения, позвонил Домбровскому.
Тот на удивление быстро взял трубку:
— Привет. Я тебя слушаю.
«Попросить, что ли, у него прощения за то мое выступление? — промелькнуло в голове у Андрея. — А с другой стороны, своих слов я все равно назад не возьму, так что извинения не имеют значения».
