Чудотворец нащупал в кармане рукоятку «Браунинга» и быстро просеял взглядом периметр. Вокруг — фактически открытое поле. Кресты, могилы, люди, священник. Внезапно Ему стало страшно. Сейчас служба закончится, а Он ее не найдет. Неужели Его подвело чутье и ощущение, что это взгляд Элизабет, не более, чем фикция?
«Где ты, Элизабет? — Он сжал свободный кулак. — Где же ты, сука? Подай мне хотя бы знак, я должен найти тебя!»
О крышки гробов ударили комья земли. Могильщики подошли к пока еще незакрытым ямам. Двое мужчин взялись за лопаты. За спиной священника стояли Илиас и его друг-любовник. Оба одеты в форму «Эирини», скорбные лица, все как положено. Начался дождь, неприятный и острый. Похороны закончились.
Открыв зонты, люди медленно потянулись с кладбища. А Он все ждал, когда мимо Него пройдет отец Элизабет. Тот мог видеть дочь и узнать ее, или она могла подать знак ему. Но поравнявшись с Ним, Домбровский бросил на Него рассеянный взгляд. Чудотворец сузил глаза. Генерал-полковник был бледен, ссутулился, казалось, был полностью погружен в свои мысли и, машинально оттирая с черной кожаной перчатки правой руки следы земли и суглинка, прошел к оставленной на аллее машине.
Чувствуя себя обманутым и ничтожным, Чудотворец постоял еще какое-то время, наблюдая за работой могильщиков. Потом чертыхнулся, развернулся на пятке и быстрым шагом направился к выходу. Итак, Элизабет не появилась.
«А ты осторожная, сука».
— Может, оставить охрану на кладбище? — догнал его в наушнике голос Ли.
— Как хочешь, — поморщился Он. — Хотя я думаю, что если она была бы здесь, то, по крайней мере, подошла бы к отцу.
— То есть приманкой был Домбровский? — ни к месту заинтересовался Ли.
— Нет, мой дорогой. — И тут Он вспылил. — Все эти похороны были приманкой, а люди на них — ловушкой. Она милосердна и очень любила мать. И она точно не захотела бы перестрелки на кладбище, трупов, и она ушла бы со мной... Ладно, хватит! Мы облажались. Есть другой способ ее найти. Приезжай ко мне в номер, обсудим.
Услышав подобный приказ, Ли молча пожал плечами. Впрочем, Чудотворцу было видней, что делать, и более умных людей, чем Он, Ли не встречал. Тем не менее, он оставил у могилы боевиков. Минут через двадцать могильщики закончили работу, забрали лопаты, весь свой нехитрый скарб и ушли. А вот двое глухих остались. Только один остался стоять, а другой опустился на корточки, собрал цветы, выпавшие из венков, и аккуратно уложил их на могилу.
— Что он там делает? — поинтересовался один из лже-карабинеров.
— По всей видимости, убирается, — равнодушно ответил ему другой. — Что еще ждать от тщедушного глухонемого?
Тем временем парень поднялся с колен, постоял у могил. Его друг обнял его за плечи, и они направились к выходу. Через минуту их спины затерялась среди невысоких белых надгробий...
Они встретятся снова на следующий день, но это будет в Афинах. Один из них передаст другому пухлый конверт.
«Оставь, — оттолкнет его руку Илиас и покачает головой. — Я не возьму».
Потом улыбнется и набьет на дешевом мобильнике фразу, которую покажет ему:
«Я просто всегда хотел такого друга, как ты».
«Увы», — глухонемой виновато пожмет плечами. Илиас подумал, напечатал еще одну фразу и снова протянул ему телефон:
«Или такую сестру, как ты. И ты не глухонемая. Я правильно догадался?»
Он, а вернее, она, подняла голову. Глаза в глаза. И новый вопрос в телефоне Илиаса:
«Можешь хотя бы сказать, почему ты им притворялась?»
Она, помешкав, набрала ответ на своем мобильном и протянула его ему:
«Человек, который ищет меня, знает мой голос. И он считал, что я не могу сыграть парня».
И он считал, что я не могу сыграть парня»
«Он ошибся. Как тебя зовут?»
«Прости, но этого я тебе не скажу. Поверь, так будет лучше. Прощай. Надеюсь, ты придумаешь, что сказать отцу. Этих денег должно хватить, чтобы попробовать исправить твой слух».
Затем, толкнув ему в руки конверт с деньгами, она быстро уйдет. Только у входа в метро она обернется. Илиас все еще смотрел на нее и вдруг в трогательном жесте глухонемых поднял вверх сложенные руки. Он желал ей удачи. Она повторила этот жест. Через секунду она растворилась в толпе у площади Синтагма.
Это была Лиза. Похоронив свою мать, она была с ней до конца. Буквально.
***
На следующий день ровно без четверти десять утра хорошо отдохнувший Исаев на «Кавасаки» припарковался у «Альфы». И первое, что увидел Андрей: у подъезда стоял Одинцов. Плюс: значит, бывший шеф уже прибыл. Минус: Одинцов как-то уж чересчур мрачно разглядывал чистое небо.
— Привет. А где тот взрослый дяденька, который вечно с охранниками везде ходит? — решил пошутить Исаев. Олег ответил ему взглядом унылого сенбернара:
— Привет. А шеф подъехал сюда еще двадцать минут назад.
— Да? А чего же он мне вчера не позвонил? Я бы тоже пораньше приехал. — Андрей за ремешок привесил шлем себе на руку.
— Я так понял, что он решил сначала провести тет-а-тет с вашим Фадеевым.
— Премило!
— Как есть. Слушай, нет сигареты?
«Что-то у вас с Максом Валентиновичем при встрече со мной наблюдается общая нездоровая тенденция».
— Олег, а может, в «Альфу» пойдем? — предложил Андрей. — Я тебе кофейку налью и печеньку дам. А то курить вредно.
— Ой, кто бы говорил! А в «Альфу» я не пойду. — Одинцов заложил руки за спину и покачал головой. — Не хочу я в «Альфу». Я курить хочу или, вообще, надраться. Настроение абсолютно паршивое. — Исаев молча, без слов протянул ему пачку. Вытащив сигарету, Олег размял ее в пальцах. — В общем, фиговое у меня настроение, — повторил он, забросил ее в рот и тут же вынул ее. — Вот интересно, зачем я пошел в полицию? Я же по первому образованию преподаватель итальянского языка. А может, взять и бросить все к чертовой матери и умотать в Италию? Остепенюсь там, может, женюсь. Буду виноград там выращивать или эти их красные апельсины...
— Или квадратные арбузы, сейчас это модно... — протянул ему зажигалку Андрей.
— А при чем тут арбузы? — разозлился Олег. — И вообще, чем это плохо?
— Олег...
— Ну?
— Ты когда последний раз отпуск брал?
— Что? — Одинцов растерянно поправил очки. — Не помню. Кажется, позапрошлой зимой. А что?
— А то. Отдохнул бы ты от Домбровского, а?
— Да иди ты! — обиделся Одинцов. — Я с ним, как с человеком, а он... Лучше дай зажигалку!
— Так вот же она, я ее перед твоим носом держу. Но, вообще, я бы правда пошел. А то как бы не разнес без меня нашу «Альфу» твой Макс Валентинович.
— Слушай, Андрей, — Одинцов прикурил, выдохнул дым и прищурил глаза, — я все спросить у тебя хочу. Ты за что Домбровского так не любишь?
