Но вообще-то на заупокойной было мало людей: Домбровский с охраной, троюродная сестра Эстархиди — постного вида старуха, которая все время службы сурово сводила в нитку сухие тонкие губы. Так, кое-кто по мелочи. Но зная Элизабет, Он мог поспорить на что угодно, что она, не придя на службу, уже заказала в какой-нибудь церкви поминальный молебен по Лидии. А вот на кладбище она должна появиться, она знала «Эирини» и знала, что ей будет проще сбежать отсюда.
«Эирини» («покой» по-гречески) представляло собой тот тип обычного для Греции кладбища, которое песочным настилом поднимается снизу-вверх до зеленых холмов, и тесно заселено белыми надгробиями
«Эирини» («покой» по-гречески) представляло собой тот тип обычного для Греции кладбища, которое песочным настилом поднимается снизу-вверх до зеленых холмов, и тесно заселено белыми надгробиями. Несколько деревьев, по центру — аллея, засыпанная мелкой щебенкой, и все. Спрятаться негде. В свое время Он тоже не раз и не два бывал на «Эирини». А готовясь к захвату Элизабет Он несколько раз тщательно изучил стометровый квадрат у могил Эстархиди.
С учетом того, что вокруг их участка надгробия были особенно низкими, это место отлично просматривалось, так что габаритное и длинноствольное оружие для нее исключалось
С учетом того, что вокруг их участка надгробия были особенно низкими, это место отлично просматривалось, так что габаритное и длинноствольное оружие для нее исключалось. Здесь также невозможно положить или поставить снайпера: надгробия перекрывают линию выстрела. Вероятность броска ножа — один к шести. Просто точность броска определяется метрами, а здесь будет толпа из двадцати человек, то есть фактическое прикрытие для Него. Что еще? Выстрел из пистолета? Она это не сделает. У нее точно были свои планы насчет Него.
А у Него был единственный вариант: взять ее на слабо. Его лже-карабинеры будут вооружены. А Он прекрасно помнил, что она ненавидела убивать. Даже Радека по признанию Коха она вынимала из «Орбе» щадящими пулями. (Кстати, узнать бы еще, кто ей там помогал, и Он бы лично пробил ему голову). А на слабо... да, именно что на «слабо», ведь милосердие — это слабость. Так вот, на «ее слабо» здесь будет двадцать заложников, которые, если она с Ним не пойдет, моментально станут мишенями. И Чудотворец еще раз перебрал в голове досье на этих людей, заверенное подписью Мило. Неважно, как Он его раздобыл (у Него были способы), важно другое.
Во-первых, здесь, у могил, сейчас присутствовали тот же Домбровский, его охрана и его похожий на отличника референт. Чудотворец окинул последнего взглядом. Что этот тщедушный тип в звании прапорщика, а проще, юрист 3-его класса знает о секретах начальника? И как там его фамилия, Одинцов? Хорошо, Он это запомнит.
Далее шла престарелая, сурового вида мадам-дальняя родственница. На отпевании Он уже успел окрестить ее «Тартюф в юбке». Лидию эта женщина презирала, но деньги у нее охотно брала.
«Да, Элизабет, я многое знал о твоей семье. И это я оградил тебя от подобных родственниц, я же любил тебя!»
Стиснув челюсти (опять эта боль, которая каждый раз напополам с бешенством приходит при мыслях о ней), Чудотворец снова вернулся к списку. Следом за этой милейшей родственницей шла здоровенная, как гренадер, медсестра из «Эфтихии». Между прочим, доверенное лицо Костаса, которая сейчас, бурно рыдая, вытирала лицо бумажным платком. И кажется, эта девка была здесь единственной, кто искренне оплакивал Эстархиди.
Кто еще? Еще здесь присутствовали двое арендаторов участков земли, расположенных рядом с клиникой Костаса, причем оба пришли с супругами (одна так, ничего, а вторая Лидию ненавидела). Было еще трое врачей, с которыми Костас поддерживал отношения после Америки. Ну и так, тоже по мелочи. А вот следом шло несколько человек, которых Он до этого не видел, не знал, и они вызывали вопросы.
Первым в листе подозрительных лиц шел священник. Но вчера, показав ему значок Интерпола, Он лично с ним побеседовал. Старик был наполовину украинец, поддерживал Томос, мечтал об очередном звании в церковной иерархии, но в целом был ничем не примечателен. К тому же Элизабет при всех своих талантах не смогла бы надеть личину священника и сыграть старика (здесь все-таки требовалось знание определенных канонов).
Дальше — четверо кладбищенских служащих. Трое из них — здоровенное мужичье. Это были могильщики или копачи, если на их сленге. Задача «копачей» — выкопать и обрамить ямы, заколотить гробы, опустить их в землю, закопать и установить кресты и венки. С учетом хорошего приработка за работу могильщика держатся, но физически она трудная. И тут не подделаешься, особенно Его хрупкой Элизабет. Но даже если сойти с ума и предположить, что она попытается прикинуться кем-то из них, Он бы легко заметил накладки на подошвах ее обуви. И уж точно, все бы заметили, что она не умеет орудовать ни штыковой, ни совковой лопатой. В этом деле работают только мужчины, как правило, от девятнадцати до сорока лет. Но кто-то из них мог провести ее на кладбище? Мог. Вот поэтому Он позавчера навестил администрацию «Эирини».
Метод был тот же: значок Интерпола под нос, и директор кладбища соловьем разливается. Так и выяснилось, что трое «копачей» работали на «Эирини» добрый десяток лет, у двоих были семьи, третий (вдовец) воспитывал сына, который сейчас учился в Афинской духовной семинарии.
А вот четвертый кладбищенский служащий Ему не понравился: слишком хлипкий для «копача». Так что внимательно изучив его досье:
«Имя: Илиас Дмитрииу.
Родился ХХ января 199Х года, в Салониках. Девятнадцать лет.
Род занятий: рабочий кладбища.
Особые отметки: слабослышащий»
(«То есть парень носит за ухом устройство для людей с нарушением слуха, под которое можно замаскировать наушник и передатчик»), — так вот, изучив досье, Он там же, в администрации навел справки о Дмитрииу.
Здесь и выяснилась одна презабавная вещь. Для начала директор кладбища, который до этого проникновенно вещал Ему о своей трудной работе, осекся и бросил неприязненный взгляд на бригадира «копачей», который тоже присутствовал здесь:
— Сам ответь господину.
С этими словами директор «Эирини» откинулся в кресле и откатился на нем в глубину помещения, освобождая могильщику место для выступления. Чудотворец с интересом понаблюдал, как на лбу начальника «копачей» выступила испарина, и мужчина нервно облизал губы.
— Я вас слушаю, — подбодрил Он.
— Да, Илиаса поставил я. Просто завтра похороны важного лица, я имею в виду этого врача. И я... В общем, я знал, что хорошо заплатят. Так почему бы и нет? — мужчина смахнул с лица пот и, играя, равнодушно пожал плечами.
Чудотворец (Он в это время также сидел) скрестил на груди руки, чуть подвинулся вперед и с любопытством вгляделся в мужчину. Широкая кость, кряжист и невысок. Сильные кисти рук, которыми проще держать ложку, чем нож и вилку. В целом, из тех, кто когда-то мечтал о лучшем, но привык к простой жизни. Но в чертах мужчины наблюдалось явное сходство с лицом этого Дмитрииу. Та же линия губ, роста волос и насыщенный цвет карей радужки.
