Но с того эпизода на французской Ривьере в его груди поселился еще один страх: «ОНА найдет кого-то, кем загорится, с кем переспит, в кого, может, влюбится — и всё». Всё! Для него тогда все будет кончено. И плевать, что ОНА никогда не была его. Да, он знал про себя, что вспыльчив, самолюбив, что бывает порой неоправданно резок. Что временами может вести себя, как католик и как подонок. Что пятнадцать минут личной славы тоже распрекрасно ему добавили (ты же звезда, раз твое имя годами звучит чуть ли не из каждого утюга?) Но в целом он такой же, как все.
Да, еще в шестнадцать лет он начал подозревать, что с ним что-то не так. Но когда он дозрел до того, чтобы обратиться к психиатру или другому врачу, было уже поздно. Александр Ресль стал звездой. А звезда не может быть неидеальной. У звезды не бывает отеков, кошмаров, дурацких исповедей и признаний — даже болей в желудке. Чтобы оставаться в обойме, звезда должна вызывать ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ интерес. И о звездах сливают информацию в Сеть. И ты или это быстро поймешь, или очень быстро станешь никем.
Но еще была ревность — бешеная, неподъемная, выворачивающая тебе мозг пониманием, что ты не сможешь удовлетворить ЭТУ женщину. Фобия. Его собственный психологический паралич. И отчаяние — сосущее, мерзкое. В итоге с того эпизода одна его часть постоянно находилась на взводе, а другая ждала наихудшего.
И однажды эта пружина лопнет. А пока надзиратель отконвоировал его до вполне обычной двери (то ли желтое дерево, то ли шпон) и без стука распахнул ее:
— Входи.
Чех переступил порог и первое, что увидел: периметр стандартной переговорной. Правда, окно с традиционной решеткой. А так, прямоугольный стол, вокруг стола стулья. На столе — такое же обычное мужское портмоне. Но вот другое увиденное было куда занимательней.
У окна, прислонившись бедром к подоконнику, стоял Исаев. Повернув голову на звук открываемой двери, он цепко поймал взгляд Алекса и быстро, едва заметно ему подмигнул. В принципе, чех на лету схватывал любые намеки. Так что вместо «привет, Андрюха» с его языка слетело вполне банальное чешское:
— Здрасьте.
— Добрый день, — отозвался Исаев с большей ноткой приветливости и повернулся к надзирателю: — Спасибо, что привели его. Теперь можете нас оставить.
С учетом того, что «Андрюха» был одет в приличнейший темно-синий костюм штук так за десять евро, надзирателю даже в голову не пришло, что здесь какой-то подвох. К тому же Исаев тут же присунул ему какую-то расписную бумажку, на которой Алекс успел разглядеть печать и подпись начальника «Панкраца». Что и подтвердилось поведением надзирателя. Изучив документ, эта раболепствующая душа подняла на Исаева уважительный взгляд, пожелала ему «удачной встречи с подследственным» и даже была так любезна, что многозначительно указала ему глазами на Алекса, мол, поосторожней с ним, этот тип у нас иногда зарывается. После чего тихонько прикрыла за собой дверь и наконец свалила.
— Вот теперь привет, — улыбнулся Андрей. Алекс вопросительно приподнял бровь. — Да не дергайся ты. Нет тут «жучков». И видео здесь не пишут. Это комната досудебного разбирательства.
Исаев не стал упоминать о том, что минут десять назад лично ее осматривал и даже, присев на корточки, ощупал стулья и стол в поисках девайсов «прослушки»
— А-а... Ну тогда привет, Андрей, — заулыбался чех. За этим последовали рукопожатие, похлопывание по плечу и дружеский тычок в бок. — Да, а ты тут в каком качестве? Костюм, запонки ... — отодвинувшись, Алекс внимательно оглядел его. — Ты тут как юрист или как мой адвокат?
— Как дипломат, — Исаев скромно развел руками.
— Да ты что? Ну, в таком случае, дай я тебя поздравлю с таким повышением. — Еще талантливее, чем Андрей, чех смахнул умильные слезы и картинно распахнул объятия. — Только прежде чем я брошусь к тебе на шею, скажи, как тебя хоть зовут?
— Да иди ты, — увернулся от него Андрей. — Дмитрий Никитин.
— Ну и что же тут делает российский дипломат? — Алекс по-свойски уселся на край стола.
— А дипломата к тебе выписал никто иной, как замглавы НЦБ Интерпол России.
«То есть Макс Валентинович, который, как выяснилось, очень тебя «любит».
— О! А зачем? — Алекс прищурил левый глаз.
— А вопрос соглашения твоей выдачи наших следственным органам.
— А что, такое бывает?
— Бывает. Вон, у отца своего как-нибудь спроси.
— Спрошу. Может быть... То есть теперь меня точно посадят? — заинтересовался чех.
— Посадят. И к нам в Сибирь, как декабриста, отправят, — усмехнулся Исаев, продолжая сканировать его взглядом.
«Синяки под глазами... Щетина. На скуле так вообще приличный фингал. Хотя и шутит, но взгляд потухший. И в целом, выглядит плохо... Да, bro, видать, крепко тебе тут досталось».
— В Сибирь? — тем временем оживился чех. — А там у вас что, всероссийский лесоповал для чешских мебельных гарнитуров?
— Нет. Хуже. Там ты будешь с нашими белками по соснам прыгать, шишки рвать и с ними на скорость лущить. А то нашим белкам в тайге без тебя как-то скучно ... Ладно, — вздохнул Андрей, — поржали и будет. Мне на свидание с тобой выделили всего два часа. Так что, давай, рассказывай, как твои дела? — («А потом мы с тобой на другую тему поговорим».) — Жалобы есть? Тебя в «одиночку» перевели?
— А какие тут могут быть дела? — игнорируя первый вопрос, чех пожал плечами. — Сижу. Понемногу проникаюсь тюремными нравами. Иногда с охранниками разговариваю... А, вообще, тут почему-то постоянно хочется спать и жрать. И если с первым еще туда-сюда, то со вторым никак.
— Ладно, вечером с оказией передам тебе хавчик, — кивнул Андрей.
— Хавчик? А хавчик, это что такое? — не понял чех.
— Посылка. Пайка, если по-русски.
— Понятно. Забей, — Алекс равнодушно махнул рукой. — Сам как-нибудь договорюсь с надзирателем.
«Уж ты-то договоришься! Этот, который ушел только что, тоже, по-моему, тобой «проникся».
— Ладно, забью, — чтобы не спорить, согласился Исаев и очертил пальцем зону вокруг своего рта. — А это что?
— Где? — Ресль машинально потрогал губу, перевел взгляд на пальцы и поморщился при виде сукровицы. — Ах, это... Ну скажем так: это я вчера разошелся в ряде принципиальных моментов с сокамерниками.
— Но сейчас-то ты в одиночке?
— Сейчас в одиночке. И, как я понимаю, твоими молитвами? — Бросив взгляд на Исаева, чех покачал ногой.
— Ну, чисто технически тебя туда перевели молитвами все того замглавы Интерпола в России.
— Спасибо, Андрей.
— Да не за что.
— И мое спасибо этому замглавы передай.
