И будет дрель, напополам дробящая его суставы. И будут белые от страха глаза Альфреда Коха, который будет смотреть, как Радека фактически расчленяют. И будет выстрел Зверя в сердце уже бывшего старшего надзирателя «Орбе», который все три часа пытки над Радеком будет мычать от отчаянного ужаса и молил Чудотворца о чуде. И будет фраза, которую Радек в мгновение самой острой боли услышит от Ли:
— Это что, Элизабет?
— Точно, сука. Очень похожа! — это уже Чудотворец. И снова удар, на этот раз Радеку в челюсть.
— Да ладно тебе, не заводись, — Ли попробует Его урезонить. — Единственное, я понять не могу, какого дьявола по словам Коха она набила себе эту татуировку?
— Не можешь понять? А я вот понял, — это опять Чудотворец. — Это ее привет мне и намек на то, что она будет до смерти защищать того, о ком писала в своем дневнике. А еще эта милая просьба ко мне не трогать ее лучшего друга. Тебя, мой дорогой Радек. Да? — Зверь ладонью обхватил его горло.
И Радек захрипит: ему не хватит дыхания.
— Отпусти его. Какой дневник? — не понял Апостол. И то же самое не поймет Радек, к тому времени почти полутруп. Впрочем, ему не оставят времени, чтобы просто прийти в себя, потому что через секунду будут другие
слова, безжалостно брошенные Чудотворцем:
— Не твое дело, Ли. В общем, так. Тело Коха сожжешь. Элизабет никогда не любила предателей, и тут я ее поддерживаю. А вот этого... ее лучшего друга домучаешь без меня. Делай с ним, что угодно, но он должен сказать, где она! Начинай вынимать из него внутренности, в конце-то концов, но он должен заговорить. Потом ты его пристрелишь и выбросишь в оговоренном месте. Только сунь ему сначала в карман портрет его Лиз, — и у Радека оборвется сердце. — И кстати сказать, это мне на руку. Исаев, который вчера крутил тебе мозг с регистрацией аж на три рейса, вылетающих из Москвы в разные части света, теперь не отвертится... Или ты все-таки скажешь мне, где она? — Чудотворец шагнет к полумертвому Родионову. — Если ответишь, то обещаю, ты умрешь быстро.
— Ска...жу, — разбитыми губами прошепчет тот. — На... кло... нись.
Он выполнит его просьбу:
— Я тебя слушаю.
— Иди... ты... на...
Славке будет больно даже дышать, но он все-таки рассмеется.
— Русская сволочь! — Последний жестокий удар в лицо, и Радек, мотнув головой, наконец-то потеряет сознание. Через минуту за Чудотворцем захлопнется дверь. Спустя еще пять минут, когда Родионов придет в сознание, Апостол, оставшийся с ним один на один, едва слышно ему прошепчет:
— Прости, Слава. Прощай.
И будет выстрел, направленный Радеку прямо в лоб ради простейшего милосердия и в память об их мифическом братстве.
Этот выстрел мгновенно его убьет. И будет то, чего Родионов уже не увидит. Его тело сунут в багажник машины и выбросят на побережье, по иронии судьбы, чуть ли не рядом с тем домом, где он в последний раз виделся с Лизой. И его тело останется истлевать в холоде и тишине, пока его не найдут перепуганные жуткой находкой мальчишки.
И вот тогда он невольно предаст свою Лиз в третий раз, ведь краеугольная сторона настоящей любви — это не отрекаться.
Ну, а пока Радек все еще жив. И, сидя на парапете моста, он воплощал в жизнь свою мечту: он рисовал ее. На куске ватмана, который он вынес за пазухой из тюрьмы, он карандашными линиями оттачивал изображение ее лица. Но даже сейчас, вспоминая мгновения, проведенные с ней, он все еще счастлив, по-настоящему.
ГЛАВА 4
@ За несколько часов до побега Радека из «Орбе». Чехия..
Прошел всего день, когда Исаев был в Праге, и вот сегодня здесь чуть ли не по-летнему солнечно. Закинув вещи в гостиницу, Андрей спустился в холл, попросил девушку на ресепшен вызвать ему такси и теперь ехал в район Нусле. Его маршрут лежал к низкорослому, неприятного вида строению, над которым, правда, возвышалась башня часов, возведенная в лучших традициях сказочной пражской архитектуры.
При этом по Влтаве, мимо которой мчалось такси, на речных катерах катались туристы. Мимо проплыл музей Кафки, чей внутренний двор больше похож на прелюдию к кафе, а не, как однажды выразился при Исаеве гид, на «подходы к экзистенциализму». Позади также остались белая Малостранская водонапорная башня, напоминавшая средневековый замок (и, кстати сказать, действующая на благо пражан с 1561 года), и Танцующий дом. Последнее — сумасшедшего вида офисный центр, прозванный «Джинджер и Фред», причем его возведение курировал непосредственно президент Гавел. За окном такси промелькнули Карлов Мост и площадь Крестоносцев...
«— Александр, почему крестоносцев? — заинтересовалась тогда Ира. Это было месяц назад, когда Ресль вытащил их к себе в Прагу на выходные. Где в тот момент зависала Алиса, Андрей точно не помнил (но вроде бы по делам bro моталась в «Баррандов»). Но тогда он чуть крепче сжал руку Иры, примерно догадываясь, что сейчас выкинет Алекс.
И действительно.
— Ах, это, — поймав взгляд Ирки, с непроницаемым видом начал чех. — Ну, смотрите. В 1231 году святая Агнешка, между прочим, дочь короля Чехии, а, следовательно, принцесса, основала тут госпиталь, который предоставлял кров бездомным и уход за больными. После этого она обратилась к папе...
— Своему? — встрял Исаев.
— Твоему! — хмыкнул bro.
В глазах Иры заплясала улыбка:
— Андрюш, не мешай... Дальше?
— Спасибо, Ира, — Алекс кивнул. — А дальше так. Обратившись к папе Григорию IX, святая попросила его присвоить этому госпиталю статус самостоятельного ордена. И к красному кресту, а это символ благотворительности, добавилась шестиконечная звезда того же цвета. В итоге орден Крестоносцев стал первым и последним рыцарским орденом, основанным на землях Чехии, и единственным мужским орденом, который был основан... — тут Алекс взял эффектную паузу и весьма театрально поклонился Самойловой: — Женщиной!
«Ну не жулик?»
— Потрясающе, — иронично отозвался Андрей. — Аплодисменты устраивать?
— Как совесть подскажет, — в ответ дал ему бронебойным чех.
— А мне понравилось... Александр, спасибо за такой чудесный рассказ, — и Ирка, явно ему подыгрывая, изобразила воздушный поцелуй. Глаза чеха заблестели от удовольствия, а Андрей поймал себя на той мысли, что ему очень хочется чисто по-братски дать bro подзатыльник. Впрочем, надо отдать Алексу должное: он отлично знал историю своего города и при желании умел произвести впечатление.
— Ладно, любители старины, пошли в кафе, — вздохнув, Андрей потянул их с площади.
Взглянув на него, Ира улучила момент и чуть крепче стиснула его пальцы. Андрей наклонился к ней:
— Что?
— Андрюш, не ревнуй.
— Даже не думал.
— Угу. Я тебе верю.
