— Что замер? — Из-под балаклавы, защищавшей лицо, на мужчину смотрели злые глаза Давида. — Давай, давай! Давай, мать твою!
Водитель, поднявшись, юркнул в автомобиль, где его подхватили руки напарников. В это время рядом с остовом дымящегося «Катерпиллера» затормозил другой «Хаммер». Прикрывшись траком, как броней, водитель выпустил из машины троих нападавших. Один из наемников размахнулся, и охранников ослепляющей вспышкой взорвавшейся сверхновой оглушили световые гранаты.
За суматохой, грохотом, резью в глазах и ужасом, за секунду обрушившимся на людей, никто не заметил, как на шоссе появился неприметный седан песочного цвета. Съехав с шоссе, автомобиль подлетел к небольшой, фактически лысой лесополосе, расположенной метрах в трехстах от тюрьмы, где и остановился. Далее начинался песчаный карьер — частично вырытый котлован с возвышенностью, образованной за счет отвода земли с поверхности почвы. Котлован лежал метрах в ста от тюрьмы.
«То, что нужно!» — с этими мыслями из седана выскочила ладно-скроенная фигурка. Одетая в черное, фигурка поправила на голове трикотажную шапочку, наклонилась, вскинула на плечо арбалет, и рванула к карьеру.
Здесь надо кое-что пояснить. Дело в том, что арбалет (балестра) — это, в ряде вещей, гениальнейшее изобретение. Его мощность и скорость доставки стрелы, а также бесшумность выстрела даже в наши дни выгодно отличает его от стрелкового оружия. Предельная дальность эффективной стрельбы из современного «лука» по одиночной цели составляет примерно сто метров. Подобными арбалетами, например, пользуется английский спецназ, если нужно бесшумно доставить взрывчатку до нужного места.
Устроившись на отводе карьера, то есть на той самой возвышенности, фигурка присела на колено и переложила арбалет на ведущую руку. Расчет направления полета стрелы (с возвышенности попасть в мишень проще), калькуляция силы ветра и сопротивления воздушных потоков. Вдох — выдох. На секунду в памяти фигурки всплыли картинки: древнегреческая амфора, рисунок обнаженной девушки с луком... И смех Зверя: «Это Диана, богиня охоты. Кстати, я научу тебя стрелять, как она».
«Пошел ты к дьяволу, понял?»
Прищурив зеленый глаз, фигурка (у нее будет только одна попытка), поймала себя на выдохе, разжала пальцы, удерживающие спусковой механизм тетивы, и со струны сорвалась стальная стрела с мигающим красным навершием.
На счет «раз» стрела пронеслась над крышей искореженного «Катерпиллера». На счет «два» вонзилась в заданную точку фасада «Орбе». На счет «три» взрывчатка, установленная на оперении, лопнула, и стена рядом с решеткой, осыпаясь, пришла в движение. На счет «четыре» бетон частично обвалился с той стороны, где стрела принесла смерть стальным винтам крепления, и решетка, болтаясь, повисла. Скрипя в дыму, образовавшимся от бетонной крошки, решетка раскачивалась теперь на одном болте.
Но кто услышал бы это?
У бреши стены, развороченной «Катерпиллером», в этот момент шла стрельба, инициированная группой Давида. Она пригибала охранников к земле, она барабанила поверх их голов, и она же их удерживала. Но первым у блока, в котором располагалась камера Радека, свалился с ног самый ретивый из охранников, оглушенный попавший ему в грудь... резиновой пулей.
Убить таким выстрелом прицельно нельзя, но задержать можно.
Стиснув челюсти, фигурка бросила взгляд на часы на запястье руки («Пять вечера») и вложила в разъем вторую стрелу, готовясь защищать и идти до конца:
«Славка, я прошу тебя, БЕЙ!»
Словно услышав ее слова, Радек, успевший к тому моменту сунуть за пазуху незаконченный им портрет Лизы, подхватил табурет, отошел до двери, прицелился, размахнулся — и табурет, став своеобразным стенобитным орудием, разнес оконный стеклопакет.
«Готово», — фигурка выдохнула.
— Лестницу, прямо сейчас, — приказала она в наушник.
— Молодец, Элене... или как там тебя? — Давид не выдержал: усмехнулся.
«Надо же, не подвела. Интересно, где она раздобыла своего снайпера-арбалетчика?» Откровенно говоря, Давид до последней минуты не верил в эту ее затею. Просто подобных профессиональных стрелков натаскивают годами. Но размышлять об этом ему сейчас было попросту некогда, и Давид дернул к губам микрофон: — Тройка с лестницей, живо. Мы вас прикрываем.
Еще один взрыв световой гранаты, оглушившей охранников на ближайшие пару минут, и из первого «Хаммера» выскочили мужчины со складной облегченной лестницей. Распахнув дверь своей машины, Давид выпрыгнул на песок и упал на колено, «сняв» выстрелом одного из привставших охранников. За это время его подельники с лестницей через проем стены успели переместиться к фасаду блока Радека, и лестница с ее верхним креплением, которое должно было достать до нужного им этажа, была мгновенно развернута. Из разбитого окна показался Радек.
— Гадина, — не сводя глаза с Давида прошептал один из охранников. В пылу столкновения он успел откатиться под прикрытие отколовшегося бетонного блока. Вскинув табельное, охранник прицелился, взяв на мушку Давида.
«Сейчас ты умрешь», — кровожадная жажда мести за перенесенный позор, и охранник, стиснув рукоятку оружия, приготовился нажать на «собачку». Неожиданно рядом с ним что-то пропело свистом, обожгло порывом воздуха, и охранник, не успев сообразить, что произошло, ахнул, машинально выпуская из руки пистолет. На сантиметр от его головы в землю вонзилась стальная стрела с гладким оперением. Но это периферийным зрением успел заметить Давид и откатиться под защиту бронированной двери «Хаммера». И только там мужчина вздрогнул от страха.
Давид никогда себя не обманывал и точно знал, почему эта жесткая сучка отдала приказ своему снайперу защитить его. Давид нужен был ей живым, чтобы спасти этого русского. И все все-таки...
— Спасибо, Элене, — тихо произнес он в наушник.
Она ему не ответила. В этот момент она занималась тем, что вкладывала новую стрелу в тетиву арбалета.
— Защищайте русского! — проорав это, Давид перекатился на живот и уложил резиновыми пулями в песок троих охранников, которые подняли головы.
Тем временем Радек, ухватившись ладонями за металлические своды лестницы, без помощи ног, как циркач, съехал вниз.
Женщина, которую он любил, следила в оптический прицел арбалета, как Радека у земли подхватили люди Давида и, прикрывая собой, буквально продернув его через проем стены, довели до ближайшего «Хаммера». Участилась стрельба. Фигурка сняла еще одного, вскинувшего оружие, пришпилив его стрелой за рукав к стене, рядом с которой он находился. Потом в наушник она услышала отрывистый голос Давида:
— Все, отходим!
В эту секунду к «Хаммеру» устремилась группа охранников в бронежилетах. Это был тюремный спецназ — силовики, устраняющие любые вооруженные конфликты и акции неповиновения.
— Руки за голову! Считаю до трех.
«Это их старший». Она прижала к плечу арбалет, выбирая место для выстрела.
