Он открыл дверь подъезда, взбежал по ступенькам до площадки, где был расположен лифт. И снова кнопка, но в этот раз заботливо прижженная чьей-то сигаретой. Но все это было неважно: лифт довез его до нужного этажа и, громыхнув дверьми, выпустил его на площадку. Дверь ее квартиры была первой слева.
Он позвонил в ее дверь. Ее шагов он не слышал, но она открыла ему так быстро, словно дефилировала под ней в ожидании его прихода последние двадцать минут.
Исаев вдохнул теплый запах обжитой и уютной квартиры: аромат старого дерева и ее парфюма.
Ира стояла перед ним в сером домашнем платье с запа́хом и с любимой заколкой из резинки, пропущенной в гнезда большой круглой красной пуговицы и стягивающей в хвост ее волосы.
Он улыбнулся:
— Привет, Красная Шапочка. Ждала?
— Андрюш, а мне тебе как ответить, чтобы не обидеть? — Самойлова склонила голову набок, и пепельный хвост послушно лег на ее грудь.
Он чуть наклонился вперед, разглядывая ее фантастические синие глаза. Тепло...
Эмоции и волнение («Опоздал на полчаса... Мог вообще не приехать...») — и отчаянная радость, что он здесь, что жив, цел и здоров, и что сегодня он уже никуда не уйдет от нее, и вдруг понял: только теперь он по-настоящему счастлив.
***
Сидя на заднем сидении «Мерседеса» Домбровский окликнул помощника:
— Олег? — Тот развернулся к нему. — GPS трекер работает?
— Работает, но... — вид у Одинцова был бледный.
Максим Валентинович вопросительно вскинул бровь («Сюрпризы?») и протянул руку. Олег торопливо вручил ему устройство, похожее на небольшой планшетник, и тихо добавил: — А еще он все деньги с банковской карты только что снял.
Домбровский хмыкнул.
Затем он медленно откинулся на спинку кресла, увеличил изображение на «планшетнике» и пару секунд рассматривал зеленую точку, неподвижно замершую на дисплее. Точка «сидела» ровно в центре периметра ТЦ «Лейпциг».
— И так последние пятнадцать минут, — еще тише прокомментировал Одинцов.
Водитель Домбровского, покосившись на шефа, быстро спрятал улыбку.
— Максим Валентинович, а, может, вернуться и ребят из сопровождения в «Лейпциг» отправить? — между тем предложил Олег. — Судя по всему, там подземный гараж.
— Не надо, — Домбровский поджал губы. «Я его знаю: если он понял, что к чему, он там точно сюрприз оставил». — Олег, — Максим Валентинович поднял глаза на помощника, — а ты не помнишь, у Исаева есть машина?
— Не помню, но сейчас посмотрю в базе!
— Мотоцикл, — вмешался водитель. — У Исаев «Кавасаки». Последняя марка. Шикарная штука, входит в пятерку мощнейших!
— Да? — Одинцов чуть ли не восхищенно округлил глаза и поправил очки.
— Спасибо, Костя, — иронично кивнул Домбровский, — но смотрел бы ты лучше за дорогой.
Водитель с видом «А я что? Я ничего» перевел взгляд вперед и вздохнул. Иногда шеф бывал просто невыносим.
— И... что тогда делать? — Одинцов уже смотрел на Домбровского.
— Да ничего, — генерал-полковник отложил «планшетник» на сидение и задумчиво потер подбородок.
«Исаев, конечно, поганец. Но поганец умный и хитрый. Он догадался, что за ним будут следить. И даже не постеснялся это красноречиво продемонстрировать, раз разом обналичил карту. Впрочем, можно было нанести метку слежения и на евро... Но это тоже ни к чему бы не привело.
Мари-Энн говорила, что Андрей обычно делает так: меняет евро в обменнике на рубли, рубли переводит себе на счет, а с него конвертирует их обратно в валюту... И бегай, ищи купюры с меткой! Но главное, — Домбровский сузил глаза, — чтобы Исаев при всех своих талантах не догадался, что главный «багаж» был все-таки спрятан не в банковской карточке. И это был не «маячок» слежения...»
Домбровский поднял голову:
— Олег, наушники есть?
Одинцов молниеносно вручил ему «пуговицу». Вставив ее в ухо и подсоединив наушник к устройству, Домбровский набрал свой персональный пароль, который никто не знал, и нажал кнопку проигрывателя на записи.
Минут пять он еще терпеливо слышал звуки шагов Исаева и голоса людей, мимо которых Андрей, очевидно, проходил по «Лейпцигу». Затем раздался шелест купюр, выдаваемых банкоматом, шелест «молнии», и опять звук шагов. Хлопнула дверь, и наконец на записи появились два голоса. Один точно принадлежал Исаеву, а вот другой пока неизвестно кому.
— Привет, как дела? — Это Андрей.
— Спасибо, теперь все нормально. И ТАМ все, как обычно.
«Вашу мать, казаки-разбойники! — потерял терпение Максим Валентинович, — где это ТАМ?»
И снова Андрей:
— Ира приходила, японку или немца брала?
«Ну, кто такая Ира, я знаю. Мари-Энн говорила, на ком Исаев собрался жениться».
И снова голос другого мужчины:
— Нет, второй день здесь не появлялась.
И — все. Всё, если не считать звуков шагов, шелеста «молнии», звона ключей, пиканья сигнализации и щелчка.
Всё.
«Ну ты не поганец, Андрюха, а?» — Домбровский не столько разозлился, сколько расстроился.
Он, вообще-то, ожидал, что Исаев доберется с «дипломатом» до любой, удобной ему для звонка точки, и наберет человеку, которому, возможно, расскажет то, что не сказал ему. Что, например, он планирует сделать с точки зрения поисков Лизы. А оказалось: пшик. Труба. Ноль. И все опять вернулось к фразе Исаева, которую генерал-полковник сегодня уже пару раз слышал:
— Максим Валентинович, я буду работаю один.
Один — то есть без Вас.
Впрочем, был еще один вариант.
Домбровский вытащил из уха наушник:
— Олег?
— Да.
— Отключай трекер с карты и прослушку сними с «дипломата». Но отследи все визиты и звонки некоему Александру Реслю. Это подследственный, сидит в СИЗО «Панкрац». И если кто-то попробует заявиться к этому чеху на свидание, немедленно мне доложи!
***
Он и она начали целоваться еще на пороге квартиры.
— Ир, подожди, — Исаев нехотя отстранился, — я тебе кое-что привез.
— Потом. Все потом, — она шагнула ближе к нему и обвила рукой его за шею, притягивая к себе его голову. Легкие нежные поцелуи в губы, в щеку и подбородок. — Я соскучилась. Почему ты опять опоздал? — И гибкое тело женщины прижалось к нему.
— Это в последний раз, — прошептал он.
— Врешь. — В ее поцелуях появились поддразнивание и томление. Она медленно потянула вниз язычок «молнии» на его куртке. Желание накрыло быстро, внезапно.
