«Девять из десяти за шумовую завесу», — мысленно поздравил родимую фирму Исаев. Но, по правде говоря, это было десять из десяти, поскольку на фоне Орка две рослые женщины, которые сейчас остались на лестничной клетке охранять Иру, терялись в пространстве и по сравнению с Ладо вообще могли показаться стороннему наблюдателю миниатюрными статуэтками. Хотя Андрей сам имел счастье наблюдать, как Рената на раз укладывала на татами троих самбистов. А ее лучшая подруга Машуня, пришедшая в «Альфу» из Росгвардии в чине ефрейтора, как-то на спарринге чуть не сломала Исаеву пальцы.
«Но в принципе все мы в своем мировоззрении опираемся на шаблоны. Если профессиональный телохранитель, то обязательно неулыбчивый тип в костюме и темных очках. Если начальник оперативно-розыскной группы и по совместительству зам генерального, то серьезный чувак в погонах и с кобурой на бедре, — Андрей бросил взгляд на свои ноги: подвернутые джинсы, загорелые щиколотки и кроссовки с узкой полоской носков в тон обуви по удобной и новой московской моде. — А если владелец охранного предприятия, то расплывшийся бывший мент с хитрым прищуром в глазах», — и перед мысленным взглядом Исаева возник интеллигентнейший дядя Саша, который имел привычку, если не сидел перед монитором компьютера, носить на лбу свои очки-половинки и всей одежде на свете предпочитал клетчатые рубашки с оксфордским воротничком, уютный вязаный кардиган и слаксы, что делало его, генерала-полковника МВД (то же воинское звание, что у Домбровского) похожим на ведущего Метеопрогноза на НТВ или на профессора математики.
Стоя на крыльце подъезда, Андрей сложил ладони лодочкой, прикурил — и фыркнул, представив себе «радость» мужчин-коллег Самойловой, которые часа через два будут лицезреть Орка, подвезшего Иру к зданию ее офиса на Ленинградском проспекте. «Правильно, моя женщина, не трогать», — Исаев спрыгнул с крыльца, обогнул дом и толкнул встроенную в штакетник калитку. Он шагал к своему дому, гоняя в голове мысль о том, что спокойное чувство собственника у мужчин — это очень и очень неплохо.
От веселья до осознания того факта, что женщина, которая любила его, не хочет его слышать, слушать и понимать, его отделял всего один телефонный звонок. До почти шокового состояния, которое Андрею редко когда доводилось испытывать — пятнадцать минут. Но самый страшный выброс адреналина за этот день случится с Исаевым всего через два часа. Это будет бешеная игра на опережение и сумасшедшая схватка со временем, когда ему придется буквально зубами выгрызать минуты, чтобы не подставить лучшего друга.
И завертелись шестеренки судьбы. От мыслей об Ире Андрей плавно перешел к воспоминаниям о встрече с Терентьевой в Лондоне, которая закончилась тем, что он попросил Наташу позвонить ему, если ей не понравится хоть что-нибудь в поведении ее поклонника, и ее неохотно данным ему обещанием обязательно сделать это. Пройдя сквер, Исаев пропустил вперед молодую пару — девчонку под руку с рыжеволосым парнем, достал телефон и набрал Наташе. Разница во времени Лондон-Москва составляет два часа. И, исходя из графика дня его бывшей, который Андрей еще не забыл, Терентьева должна была сейчас находиться дома и собираться в «Тео Феннел». Два гудка, соединение, и Наташа взяла трубку.
— Привет, — ее голос звучал странно. У Исаева вообще создалось впечатление, что она поздоровалась с ним на сплошном выдохе без единого вдоха.
— Привет. Я не вовремя? Ты занята? — не понял он.
— Ну, так. — Пауза. — Я глаза крашу.
И Андрей моментально представил, как она стоит перед зеркалом с распахнутыми глазами, щеточкой туши в руке и разомкнутыми губами. Необъяснимая привычка большинства женщин красить ресницы, открыв при этом рот.
Хотя... И он мысленно улыбнулся: «У Иры такой привычки не наблюдалось».
— Ты говорить-то можешь? — Андрей усмехнулся.
— Да, могу.
В этот момент он все-таки уловил в ее интонациях легкое напряжение, словно Наташа дала себе установку держаться с ним в четко очерченных границах. Не сказать ему лишнего слова. Ограничиться в разговоре с ним только парой самых общих, простых и банальнейших фраз. Искусственно нагнетать ситуацию, чтобы выставить его на эмоции, а затем обжечь холодком. Так бывает, когда человек обижен на вас, но старается этого не показывать.
Исаев пролистал книжку записей в своей голове, и перед ним всплыла картинка их последней встречи. То, как растерялась и побледнела Наташа, когда он был вынужден ей сказать, что скоро женится. Как потом она бесшабашно тряхнула головой и выпалила ему беззащитно и гордо: «Андрей, а я рада, что у нас с тобой ТАК все закончилось!» И то, как она, то ли находясь на грани истерики, то ли в отместку ему заявила, что у нее самой отношения с другим мужчиной.
Но Исаев помнил и другое: то, как она, уходя, улыбнулась ему. Долгий взгляд, теплые карие глаза... Искренняя, хотя и безответная женская любовь, его прощание и ее прощение. По своей природе Наташа была отзывчивой, доброй, но вспыльчивой и впечатлительной — из той категории женщин, которые сами растравливают свои раны, а затем зачем-то еще и суют в них раскаленную кочергу. И после их разговора она, оставшись одна, видимо, принялась раз за разом пропускать через себя детали их встречи, весь их роман, оценивать свое поведение и то, как держался с ней Андрей, сравнивать его отношения с ней и его отношение к другой женщине. В итоге, разозлилась на себя, затем — на него, тут ей еще добавила ревность к счастливой сопернице, и к ночи Наташа уже основательно себя накрутила. А утром, встав, что называется, не с той ноги, она решила ему показать... что? Ну, что она не такая. А какая? Ну, другая. Короче, не такая, как он считает и какой он видел ее.
Но слишком хорошо ее знал Андрей, чтобы поддаться сейчас на ее дурацкие провокации. И так понятно, что морально влепив ему между глаз, Наташка уже завтра пожалеет об этом и сделает все, чтобы сохранить с ним нормальные отношения.
И Исаев миролюбивейшим тоном продолжил:
— Как у тебя дела?
— Все окей. — И новая пауза.
— Понятно. А как в личном плане?
Его никак не отпускала история с этим ее странным поклонником. Андрей понять не мог, почему его экс делает такой секрет из его имени? И это при то, что Наташа всегда была максимально открыта с ним. Впрочем, Исаев тоже пока не забыл номер, с которого ей звонил этот тип. Но не набирать же ему, чтобы спросить: «Разрешите поинтересоваться, как вас зовут и что у вас с моей бывшей?»
Зато Терентьева в эту секунду отрезала:
— А в личной жизни у меня еще лучше. Ой, черт... — и, судя по ее вдоху, она, выронив тушь, теперь наклонялась, чтобы поднять ее.
Исаев прислушался к неразборчивым шорохам и Наташиному брюзжанию: «Что ж за день-то такой сегодня, а?» и мягко предложил:
— Слушай, если я не вовремя, давай я тебе попозже перезвоню?
— Не надо. Я же сказала, что я могу говорить! — Она все-таки выплеснула на него свое раздражение.
— Хорошо, я тебя сейчас отпущу, — Андрей вздохнул. Утро было слишком хорошим и солнечным, чтобы ссориться со своей бывшей или завязнуть с ней в придуманном ею конфликте. — Только не нервничай и ответь мне всего на два вопроса: что на самом деле у тебя с твоим поклонником и почему ты отказалась назвать мне его имя? Он что у тебя, Волан-де-Морт ? — произнеся это, Андрей пытался снять напряжение юмором, но вместо этого к нему самому пришло стойкое чувство, что вот теперь он точно полез своей экс прямо в душу.
