Андрей стоял и внимательно разглядывал Лейса, отмечая каждый его жест, взгляд, интонацию, даже паузы, которые тот делал между фразами. Версия была стройной и, судя по всему, основательно продуманной Лейсом заранее.
– А как насчет похищения Евы? – ровным голосом осведомился Андрей.
– Какого ещё похищения? – Лейс недоуменно похлопал ресницами, и Исаев чуть не зааплодировал игре этого взрослого и очень умного мужчины, который искусно прятался под личиной мальчишки. – Опомнись, Андрей: мы с Евой сто лет как знакомы. Давно переписываемся в социальных сетях. Кстати, это тоже можно проверить... А чтобы познакомиться с Евой лично, мы с ней решили встретиться в «Домодедово». Но там ей стало плохо из-за стиля вождения какого-то дебилоида, привезшего её на «корветте». А поскольку я по второму образованию действительно врач и давал клятву Гиппократа, то я должен был оказать Еве первую помощь, потому что оставить её в «Домодедово» неизвестно с кем я не имел права... Вот я и привёз Еву сюда, а она решила здесь со мной поселиться… э–э… то есть, остаться на пару дней в гостях.
– Очень интересно. А – как насчёт совращения Евы и насильственных сексуальных действий? – жёстко припечатал Андрей.
– Чего-чего? – Лейс чуть не подпрыгнул. Потом покусал губы, взглянул на Андрея и с презрением произнёс: – Значит, так, парень. Это в вашей стране Ева – совершеннолетняя, которой можно делать всё, что ей только взбредет в голову. Но поскольку мне, в отличие от неё, уже тридцать два года, то я умею себя контролировать. И, к твоему сведению, а также к сведению всех тех, кому это интересно – хотя это вас, в общем-то и не касается – то Ева – девственница. Хотя и не наивная.... Но иметь с ней сексуальные отношения я, по законам страны, где живёт мой отец, не имею права. Это – бесчестие и «харам». И прежде чем подойти с объятиями к невинной девушке, я должен сначала получить разрешение у её отца... ну, или у старшего в её семье. А я такого разрешения не получал. Пока – не получал, – подчеркнул Лейс.
– Вот как? А откуда же тогда взялась та провокационная фотография, которую ты прислал отцу Евы, Лейс?
– Ну, во-первых, я никому и ничего не присылал, – отрезал Лейс. – А во-вторых, что в этом снимке, прости меня, такого уж криминального? – Лейс лихо изогнул брось. – Опомнись, приятель. На той фотографии Ева была одета. Она просто чуть-чуть подтянула джинсы и сдвинула вниз лямки майки. Можешь сам Еву спросить… если, конечно, найдешь её. К тому же эту фотографию я сделал на свой телефон. Просто так, на память. Как забавное воспоминание о том, как и почему мы с ней встретились... Видишь ли, – ухмыльнулся Лейс, – пару месяцев назад Еве приспичило пойти на работу в «НОРДСТРЭМ», ну а я взял и помог ей советом. Вот и получилась история: я подбирал для Евы ключик – ну, или код, для входа в эту компанию, а Ева в ответ подарила мне свою дружбу. Вот такой у нас равноценный обмен вышел... Хорошая была фотография... Жаль только, что я вряд ли когда-нибудь опять её увижу, потому что недавно мой телефон украли. Или я сам его потерял?.. В общем, это неважно. Важно другое: я не собирался заявлять о пропаже своего телефона, но если вашей полиции и Интерполу больше заняться нечем – то так и быть. Как говорится, welcome, господа. Ищите.
– Вообще нет слов, – фыркнул Андрей. – А – троян?
– А что «троян»? – И Лейс пожал плечами. – Ну да, я увлекаюсь анаграммами. А троян – это по сути, все ваши социальные сети и есть. Такие же вирусы, проникающие в вашу жизнь, выедающие вашу реальность. Вот поэтому такие стихи у меня и получились. Кстати, Ева любезно согласилась перевести их на русский язык. Правда, это мило? – Лейс коротко улыбнулся, потом помрачнел: – А что, и к стихам в Интерполе претензии есть? Ну, вы даёте... Так, ладно, ещё есть вопросы или я пойду? – осведомился Лейс, подбирая майку и, как ни в чем не бывало, направился к комоду.
– Есть, – догнал Лейса голос Андрея. Лейс обернулся. – Ты молодец, – подойдя к Лейсу вплотную, процедил Андрей. – Ты – нереально умный, хитрый и, как я посмотрю, очень расчётливый чувак... А теперь ответь мне на мой самый важный и последний вопрос: ну, а как же твоя сестра? Та, Маркетолог? – И Исаев впился взглядом в миг побелевшего Лейса. – Ты же ведь знал – ты же понял, да? – кем приходится тебе эта женщина... Так почему же ты таким вот образом попросил у неё помощи? Что это было, Лейс: вера в родную кровь – или же обычная подлость, безупречно выстроенный расчет и уверенность, что эта женщина придёт спасать тебя, а ты её подставишь?
Лейс опустил голову. Прошло десять секунд. Андрей ждал.
– Знаешь, – и Лейс впервые за время разговора вскинул на Исаева искренние глаза. – Если я не ошибаюсь, то есть такое понятие, как милосердие. А еще есть такие вещи, как женский ум, любовь. Верность. Преданность... О том, что у меня может быть сестра, я узнал только здесь и от Евы, которая ни разу не отступилась от меня. А теперь ты ответь мне на мой вопрос: есть у тебя хоть одно доказательство, что Маркетолог – это моя сестра? Или что я просил её прийти спасать меня?
– Нет, – был вынужден признать Исаев. – Доказательств этому у меня нет.
– Вот именно, что нет. Даже если предположить, что что-то могло быть сделано при помощи фотографии Евы, то ради кого моя так называемая сестра организовала всё это спасение? Ради меня – или ради девочки, которая ей нравилась? – Андрей промолчал. – Молчишь? И правильно делаешь, – зло кивнул Лейс. – Моя так называемая сестра ничего обо мне не знала... А теперь позволь задать тебе ещё один вопрос. Ну-ка, скажи мне, праведник, сколькими днями жизни я должен быть обязан женщине, которая никогда не искала меня и никогда не интересовалась, где я и как я? И сколькими годами жизни я должен расплатиться со своими родными родителями, которые бросили меня умирать? Ну, давай, назови эту цену... ты же видел моё клеймо. Так сколько стоит то, что я вынес? – Лейс выпрямился и в упор смотрел на Андрея, как глядит человек, не скрывающий боли отринутого и отверженного, брошенного своей семьей. – Ну что? – горько усмехнулся Лейс. – Мы всё обсудили? Если так, то давай, иди вызывай полицию, и...
– Знаешь, Лейс, – перебил его Андрей, – неделю назад, в базе Интерпола я увидел одно дело. И я прочитал его. И это дело меня поразило. Я много чего видел, поверь. Но это дело выходило за рамки обыденного. Суди сам... – Исаев медленно прошел по комнате, потом обернулся. – Итак, тридцать лет назад в Москве жила большая и счастливая семья. Муж и жена, дружившие ещё с детства. У них была дочь. Маленькая девочка с синими глазами, которая родилась 7 ноября 1978 года. А ровно через четыре года в этой семье появился мальчик по имени Леонид… Мой ровесник... Одна беда: мальчик родился не в благополучной Москве, как я или та девочка, а в Карачи... Родители потеряли этого мальчика в восемьдесят третьем. И семьи не стало... Сначала без вести пропал отец мальчика, которого звали Игорь. Подозреваю, что он был убит за семь месяцев до рождения своего сына... Вслед за отцом мальчика ушёл его дед – отец Игоря. Сердечный приступ. Видимо, старик с надорванным сердцем так и не смог пережить смерть своего ребенка...
