– Ты хочешь сказать, что он её выкрал? – расправил плечи Кейд.
– Нет, Даниэль, не выкрал, а именно увёз. Потому что никакого похищения не было.
– Как...? Вернее, почему ты так в этом уверен?
– Ну, когда я смотрел на запись камеры наблюдения, я надеялся увидеть две вещи. Во-первых, меня интересовало лицо друга твоей Евы. Но этот хитрый чувак сумел спрятаться от всех. Впрочем, его лицо мы очень скоро увидим.
– Ловлю на слове. А во-вторых?
– А во-вторых, я хотел убедиться, что Еву не украли, а она действительно пошла к похитителю. Сама пошла.
– Слушай, ну, это уже фантазии. – Даниэль непримиримо сложил руки на груди. – Ты что, хочешь сказать, что моя дочь меня обманывает? Что она действует заодно со своим похитителем?
– Это не фантазии, а истина, – спокойно возразил Андрей. – И если на счёт вашего предполагаемого родства с Максом я мог допустить ошибку, доверившись своей интуиции, то насчёт Евы я стопроцентно прав... Вот скажи мне, Даниэль, что ты видел на фотографии Евы, на той, которую некий Симбад отправил твоему Максу?
– Свою полураз... – начал Даниэль и запнулся, но быстро справился с собой: – Я видел свою полуголую дочь с плакатом, на котором её же рукой было написано, что её обменяют на код «НОРДСТРЭМ», – металлическим голосом отчеканил Кейд. – А ещё я видел письмо от неведомого мне похитителя, который дал Максу ровно двадцать четыре часа на то, чтобы тот нашёл код «НОРДСТРЭМ» и передал этот код ему, если я хочу видеть свою дочь живой и здоровой.
– И это всё? – Андрей усмехнулся. – Не густо.
– Я не понимаю твоей иронии, – разозлился Кейд. – А что, позволь тебя спросить, ты увидел?
– Ну, во-первых, то, что на теле твоей дочери нет следов побоев.
– Сле... следов побоев? – Даниэль побледнел и покачнулся.
– Следов побоев, – спокойно повторил Андрей. – И отсутствие этих следов означает, что Ева абсолютно добровольно согласилась сделать эту фотографию и написать этот плакат для своего «похитителя» ... Помнишь, какие у Евы увлечения? Она же – боевая девочка. Так неужели бы твоя дочь не сделала бы и попытки к сопротивлению, если бы похититель попытался её принудить? А поскольку действие всегда рождает противодействие, то и похититель бы не остался в долгу. Но тело у Евы – чистое. Ни синяка, ни царапины ни на теле, ни на лице, ни на руках нет, что говорит в пользу моей версии... Повторяю: это было не похищение, Даниэль... Впрочем, буду откровенен с тобой до конца: если выяснится, что похититель Евы увёз её обманом, то его можно будет привлечь к уголовной ответственности. Точную статью определит суд, но если Ева даст против него соответствующие показания, то похититель Евы сядет лет так на восемь.
Даниэль кивнул и его глаза загорелись очень недобрым пламенем.
– А во-вторых? – спросил он.
– А во-вторых, – продолжил Андрей. – Как мы помним, почти сразу же после исчезновения Евы на имя твоего Макса по электронной почте от неизвестного Симбада пришло письмо с той самой фотографией Евы. Но я, – и Андрей вскинул на Кейд откровенный взгляд, – я точно знаю: Симбада не существует. Когда-то я и сам искал его, а теперь я знаю, что этим Симбадом была женщина, и что она давно умерла. Но это так же означает, что в твоём окружении есть кто-то, кто знает о прошлом Самойловой то, что знаю я. И этот кто-то метит прямо в Красн… в Иру. А поскольку ты, Даниэль, заказал на Самойлову слежку, то и я сначала подозревал не столько Макса, сколько тебя... Однако, видя твою реакцию и «прочитав» тебя, я могу с уверенностью сказать, что твоя дочь и Эль – единственная твоя слабость. И ты бы никогда не подставил их под удар. Поэтому я выкидываю тебя из списка подозреваемых.
– Ну спасибо, – в свой черёд не удержался от злой иронии Даниэль.
– Не за что, – как ни в чём не бывало кивнул Андрей. – А теперь – самое главное. Итак, у нас есть три источника объективной инфомации: фотография с Евой, система записи в «корветте» и запись с камеры наблюдения «Домодедово». Запись с камеры убедила нас в том, что Ева кого-то ждала и что этот кто-то увёз её. GPS-система утверждает, что Макс тут не при чём... Впрочем, я ещё послушаю запись в «корветте», потому что телефон ты мне оставишь. А что касается фотографии, то глядя на снимок Евы, ты, её отец, увидел то же, что видите все вы, обычные, нормальные люди. Проблема в том, что такие, как вы, чересчур наивны. Нет, не в смысле, что душа у вас нараспашку – а в том, что вы чересчур подвержены воздействию внешней, окружающей вас среды: рекламы, слоганов. Телевидения... Сегодня в тренде страх, секс и насилие. Это – ваш интеллектуальный фастфуд и, говоря откровенно, у вас, нормальных людей, уже крышу снесло от этой оргии... Вот поэтому я и советую тебе, Даниэль, забыть обо всех измышлениях, перестать везде искать сексуальный подтекст и просто прочитать текст, который написан на листке, что держит в руках Ева. Если хочешь, читай вслух.
– «Ты – Решаешь. Я – Обмен на код НОРДСТРЭМ». Дурацкие стихи, – пробормотал Кейд.
– Ладно. Тогда рассуждай логически. – Андрей отправился за второй чашкой кофе. – Чай, кстати, будешь?
– Да, спасибо, буду... Так, надпись. Ну, эта надпись, сделанная Евой на русском, но с соблюдением определённых правил английской грамматики. В английских заголовках все слова начинаются с заглавной буквы, исключение может составлять только написание предлогов, – произнес за спиной Андрея Даниэль и ловко подсунул под локоть Исаева чашку.
– Правильно, – включив чайник, кивнул Андрей. – А второе дно ты в этих стихах видишь?
– А в них что, есть второе дно? – удивился Кейд.
– Есть.
– А какое?
Андрей вздохнул.
– Ну, дело тут вовсе не в английском, – начал терпеливо объяснять он. – Ведь слово «код» и предлог «на» не написаны с заглавных букв. А почему, знаешь?
Даниэль пожал плечами, и тут в его глазах промелькнула искра понимания:
– Ты хочешь сказать, что это не сообщение, а... шифр?
– Ага, – кивнул Андрей. – Причем шифр очень простой, но, чтобы никто не разглядел его, тот, кто увёз Еву - тот, кто нашел для неё Маркетолога, – уговорил Еву сделать этот провокационный снимок. Похититель Евы хотел, чтобы твоя дочь оттянула внимание от текста на себя. И это ему вполне удалось.
– И что же тогда написано на плакате? – спросил Кейд, по-новому рассматривая снимок.
– А что важно в письмах, Даниэль?
– Слова?
– Точно. А еще буквы и знаки препинания. Но знаков тут нет. И самым важным в этом послании являются заглавные буквы на плакате, который держит Ева. Сложи эти пять букв. Ну, что у тебя получается?
– Т, Р, Я, О, Н, – прочитал изумлённый Кейд. – Ну и что это?
– Произвольный код, анаграмма. Поменяй буквы местами, и ты получишь слово «троян». «Друг» Евы, человек, который увёз ее, фактически обелил себя в этой истории похищения, потребовав у тебя не код «НОРДСТРЭМ», а «троян». Он знал, что заказчик похищения будет вынужден передать снимок тому, кто владеет этим кодом, в качестве доказательства, что Ева ещё жива. «Друг» Евы хочет, чтобы разработчик кода помог ему и нашёл действительного заказчика похищения. А твоя дочь действует со этим своим «другом» заодно. До просмотра камеры наблюдения я это предполагал. А теперь я в этом абсолютно уверен.
