— Дани, у тебя не было выхода.
— О да, конечно, Эль… К твоему сведению, любая подлость всегда начинается именно с этих слов: «у меня просто не было выхода» … И при этом умение лгать приходит к нам только с жизненным опытом. И чем старше мы становимся, тем врём всё лучше. А к концу жизни мы становимся совершенными подлецами… Потрясающе… Всё, Эль, хватит! По большому счету, с нами и так всё понятно. Дэвид умер, и я уже не успею сказать ему правду. Теперь у меня есть только Ева, ты и мама… Да, кстати, чуть не забыл. — Даниэль шагнул к стулу, на спинке которого висел его пиджак, приподнял его и порылся во внутреннем кармане. Вытащив примятый жёлтый конверт, он протянул пакет Эль: — Вот, возьми. Мама попросила меня отдать это тебе, перед тем, как отправилась распорядиться благотворительным вкладом
25.
— Что там? — без особого интереса спросила Эль, принимая конверт.
— Не знаю, я не смотрел. — Даниэль пожал плечами. — Сейчас откроешь?
— Нет, потом посмотрю, — отказалась Эль и положила пакет на диван. — Если бы это было срочно, то мама сказала бы.
— А знаешь, что странно? — прищурился Даниэль. — Ты в курсе, что Дэвид попросил маму перевести благотворительный фонд куда-то в Колчестер?
Эль испуганно подняла на мужа глаза. Кейд кивнул:
— Вот, вот. Я тоже замер, когда услышал об этом. Мне даже в голову пришла мысль, что Дэвид всё-таки знал о нас правду… Может такое быть, как ты думаешь? — Мужчина вопросительно, с робкой верой в чудо посмотрел в лицо жены.
— Нет, это невозможно, Дани, — осторожно произнесла женщина, отдавая себе отчёт, что убивает этим его надежду. — Ты же знаешь, Евангелина была единственной, кто знал о нас. Крёстная Евы верно хранила наш секрет двадцать лет. И ни разу — ни поступком, ни словом — не выдала нашей тайны.
— Да—а? Ну, в таком случае, боюсь, у меня для тебя плохие новости, Эль. — Даниэль пересёк комнату, но к жене так и не подошёл. Просто остановился напротив и, покачиваясь с пятки на носок, обозрел её изломанную фигурку, съёжившуюся в углу дивана. — В субботу, когда ты звонила мне с известием, что отец в больнице, — начал он, — я был на могиле у крёстной нашей дочери. Кстати, за день до этого Ева призналась мне, что устроилась на работу в «НОРДСТРЭМ». И даже соизволила объяснить мне, почему именно это сделала.
Эль подняла брови:
— И что? Это разве плохая фирма?
— Да нет, фирма просто отличная. Плохо другое. Дело в том, что истинной целью визита Евы в эту замечательную корпорацию стало желание свести меня с некоей Ириной Александровой. Есть в Москве такой Маркетолог.
Эль отпустила колени и уселась глубже на диван.
— Продолжай, — ровным, спокойным тоном предложила женщина. Даниэль вытащил правую руку из кармана и раздражённо провел по волосам:
— Я.… в общем, я около года сам искал эту женщину. Хотел взять её на работу.
Эль прищурилась, разглядывая мужа:
— А что, эта Ирина Александрова так уж хороша?
— Ну да. Она — профессионал, — Даниэль пожал плечами, подбирая слова, — и хорошо знает дело, которым занимается. Отличное понимание конъюнктуры рынка и технологий рекламы. Только положительные отзывы. Стопроцентно успешные проекты. Вот, собственно, и весь набор. Достаточно, чтобы заинтересовать меня.
— Ах, вот как, значит… — Эль скептически подняла тонкую бровь. — А Еве зачем так загорелось свести тебя с этой женщиной?
— Ну, Еву не устраивает моё… э—э, одинокое существование. — Теперь Даниэль произносил слова так же медленно, как переставляет ноги человек, идущий по вязкому болоту.
— То есть, проще говоря, Ева очень хочет видеть тебя женатым на этой женщине, так? — без обиняков подвела черту Эль. Её узкая рука скользнула на спинку дивана, а длинные пальцы стали выбивать по зелёной обивке воинственный марш.
— Нет, не так. Твоей дочери двадцать лет, и у неё в голове одна романтика, — огрызнулся Даниэль.
— Ага. И именно поэтому из миллиона женщин Ева выбрала для тебя именно эту. — Эль иронично фыркнула. — Дани, не играй со мной в слова. Я тебя хорошо знаю. Я тебя спрашиваю, почему Ева остановилась свой выбор именно на этой женщине?
«Быстро же Эль дошла до сути», — мрачно подумал Даниэль.
— Ладно, Эль, твоя взяла. В общем, Ева как-то раз подглядела, как я читал посты этой женщины. Ничего такого, — быстро поправился Даниэль, — просто эта женщина интересно и с юмором пишет. Но не это главное.
— А что главное? — Эль грозно прищурилась. — Аватар красивый, да?
— Просто божественный, — фыркнул Даниэль. — Эль, мы не о том с тобой говорим. Главное заключается в том, что эта Ирина Александрова — эта, дьявол её раздери, Маркетолог! — она племянница нашей Евангелины и дочь женщины, убившей моего родного отца. Ну, как тебе это?
— Ну и что?
— Как это «ну и что»? — оторопел Даниэль. Он нахмурился. Стоя напротив жены, он откровенно недоумевал, чем вызваны этот её ледяной тон и взгляд — знающий, ироничный, насмешливый. Но Эль как ни в чём не бывало сидела на диване, и, барабаня по плюшу пальцами, терпеливо ждала ответ на свой вопрос. Даниэль чертыхнулся, подтянул к себе стул и сел напротив жены.
— Эль, послушай меня, — начал он. — Не хотелось бы мне сейчас вспоминать своё прошлое, но, боюсь, без этого мы не обойдёмся. — Даниэль откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. — Итак, если откинуть все библейские истории, рассказанные мне Евангелиной, то мой уважаемый, «древний мусульманский» род на самом деле принадлежит к коптской общине. С семидесятых годов семью возглавляет брат моей матери, Рамадан. Как глава семьи, Рамадан единолично управляет всеми активами фамилии. Это значительные банковские счета, акции золотоносного рудника и доходы от крупной гостиничной сети в Саудовской Аравии, Иране, Ираке и Египте. При этом Рамадан, а также некоторые другие члены семьи до недавнего времени занимали высокие посты в «Аль-Мухабарат аль-Амма», которая является главной гражданской спецслужбой Египта, а проще говоря — разведкой…
Таким образом, все члены семейства Эль-Каед, облечённые властью, тайно поддерживали и поддерживают христианскую церковь в сугубо исламском мире. Более того, они охраняют эту церковь. И все это происходит не где-нибудь, а под самым носом у радикальных, экстремистских организаций. — Кейд сделал паузу и наклонился к Эль: — А теперь, habibi, представь на минуточку, что будет с моей семьей и со всеми, кто связан с ней, если эта тайна откроется.
— Твоя семья станет изгоем, как твоя мать, вышедшая замуж за Дэвида?
Даниэль горько усмехнулся, встал и прошёлся по комнате. Потом обернулся к жене:
