— Но, вообще-то, я с девочками в «Шоколадницу» собралась, — напряглась Ева.
— Значит, так, дорогая моя, — отбросил всякие сантименты, сказал Даниэль. — Сейчас пять вечера. Свой визит «с девочками», а заодно и «с мальчиками» ты перенесешь на другой день. А сегодня, ровно в семь пятнадцать ты и я встречаемся у центрального входа в башню «А». И, пожалуйста, без этих твоих фокусов.
— Каких фокусов?
— А таких. Из серии «прости, папа — я забыла — мне надо вернуться. Меня ждут — уезжай — не волнуйся», — Даниэль передразнил Еву. — Я ничего не упустил? — язвительно добавил он.
— Па, а.. а я могу не успеть к семи с документами.
— Не успеешь — не надо. Тогда перезвонишь мне сама. А я задержусь и подожду тебя.
Повисла новая пауза.
Даниэль прислушался: Ева продолжала упрямо молчать. «Ничего у тебя не выйдет, малышка. Я и сам так умею».
— Ева, или ты встречаешься со мной на улице ровно в семь пятнадцать, или я поднимаюсь к тебе в «НОРДСТРЭМ» ровно в четверть восьмого, на радость тебе, твоим сослуживцам и твоему Кузнецову. Ты меня знаешь, я это сделаю, — пригрозил Даниэль, устав препираться с дочерью.
— Но…
— Это — всё. Я сказал.
Даниэль бросил трубку и подумал, до чего же трудно порой бывает с детьми. Они, юные и самоуверенные, приходят в этот мир уже с зубами и когтями и, как только начинают взрослеть, принимаются биться с родителями насмерть за свою свободу и возможность совершать собственные ошибки. Их так трудно бывает в чём — то переубедить. Даниэль мрачно заглянул в чашку. Чай окончательно остыл.
— Лена, еще чаю, — позвал Кейд секретаршу. Лена вплыла в его кабинет с новой кружкой от «DUNOON» и лёгкой улыбкой, порхающей на её губах.
— Даниэль, а я могу ещё что-нибудь вам предложить? — с лёгким нажимом спросила Лена и встала в изящную позу.
— Можешь, — мрачно обозрев её ноги, утвердительно кивнул Кейд. — Макса мне по телефону найди. Кажется, он в «Росреестре».
Лене надо отдать должное: на её лице не дрогнул ни один мускул. Кивнув, полная достоинства, девушка удалилась. Представив свою дочь в роли секретаря Кузнецова, Даниэль от души чертыхнулся.
Получив нагоняй от отца, Ева скорчила рожицу и решительно отключила звук у своего телефона. Стиснув пальцами виски, внимательно вчиталась в сложный, комплексный договор. Уловив, наконец, смысл правок начальника, Ева быстро и аккуратно внесла комментарии Кузнецова в соглашение, управившись за пятнадцать минут.
— Всё. Супер. Я молодец. — Очень довольная Ева положила ногу на ногу и откинулась на стуле. Услышав лёгкие, стремительные шаги Ева перевела вопросительный взгляд на длинный коридор, простирающийся за стеклянной дверью её ресепшен. Через несколько секунд обладатель звучной поступи переступил порог, и перед Евой возник светловолосый, спортивного вида, мужчина, холодный и элегантный, с зелёными, как дягиль, глазами. Это и был Дмитрий Александрович Кузнецов, собственной персоной. Переправляя очки с переносицы на лоб, Кузнецов подошел к столу Евы.
— Ну что, как наши дела? Хотя бы половина документов готова? — сухо, отрывисто осведомился он.
— А они все готовы. — Ева независимо выпрямилась, полная достоинства. — Те документы, что ждут вашей визы, я уже разложила на вашем столе в порядке их подписания. Вносить правки в договор по закупке серверов и системного оборудования для «Кейд-Москва» я тоже уже закончила. Кстати, Дмитрий Александрович, мне вам этот договор распечатать или же на почту переслать? Или отдать договор в коммерческий отдел?
— Зачем? — удивился Кузнецов.
— А просто ко мне час назад заглядывал их начальник. Просил меня дать ему взглянуть на соглашение, но не финальное, а с вашими черновыми правками. Но я ему отказала.
— А почему отказала? — с любопытством глядя на Еву, спросил Кузнецов.
— Потому что вы мне таких распоряжений не давали, — отчеканила Ева, невольно подражая Леночке, секретарше Даниэля.
Это был весьма мудрый ответ, и стоил он дорогого. Кузнецов с удивлением воззрился на маленькую помощницу.
— А знаешь, Ева, неплохо… Совсем неплохо для первой недели на работе. — Разглядывая Еву, точно видел её в первый раз, сказал Кузнецов и направился к своему кабинету. Он приложил пропуск к двери, помедлил и обернулся:
— А ведь Ира, ну, этот наш гениальный Маркетолог, была права на твой счёт. Мы с тобой точно сработаемся. — И, подмигнув ошарашенной Еве, Кузнецов весело исчез за дверью.
Ева перевела задумчивый взгляд на монитор.
«Интересно, а какие отношения у Дмитрия Александровича с этой женщиной?» — спросила себя Ева и подумала, что Кузнецов стал нравиться ей гораздо меньше.
При мысли об Ирине Александровой Ева вспомнила и о своем друге «7~
28». Обернувшись к кабинету начальника, Ева навострила уши. Убедившись, что Дмитрий Александрович уже успел набрать руководителю коммерческого отдела и теперь устраивает ему выволочку за то, что тот посмел сунуть нос не в своё дело, Ева ухмыльнулась. Взяв в руки iPhone, она ввела цифровой пароль, открыла приложение «Facebook — чат» и нашла последнюю переписку с «7~».
«Привет, «7~«», — написала Ева.
«Ну, привет», — ответил тот.
«Ты молчал целый день.»
«Прости, я был занят.»
«Да? А я-то подумала, что в последний раз прищемила тебя», — хладнокровно напечатала Ева.
«Прищемила? Ну-ну… Вообще-то я не твой бойфренд», — равнодушно напомнил Еве тот, кого звали «семь тильда».
И Еве впервые пришло в голову, что её новый приятель, имени и возраста которого она пока не знала, совсем не её ровесник, а кое-кто постарше и явно опытней всех тех, кем она крутила. «Семь тильда» интриговал её, и, очертя головой круг, Ева бросилась в переписку.
Ровно в четверть восьмого Даниэль, одетый в однобортное серое пальто нараспашку, поправил на правом запястье раструб лайковой черной перчатки и вышел из лифта. Небрежно кивнув девушкам, прощебетавшим «хорошего вам вечера, Даниэль», Кейд прошел через вестибюль, отделанный светлым мрамором. Выйдя из стеклянной «вертушки» дверей, он вступил на открытую площадку центральной лестницы башни «А» и глазами поискал Еву. Но дочь уже стояла спиной к ограждению и задумчиво тискала в пальцах iPhone.
— Детка, я здесь, — ласково окликнул Даниэль. Ева обернулась. В ее откровенных глазах Даниэль заметил то, что тревожило её душу, но отнёс лёгкое смятение Евы на свой счет: дочь боялась, что он всё ещё на неё сердится. Даниэль улыбнулся. От такой улыбки у девушек из «Кейд-Москва» обычно учащался пульс и вприпрыжку бежало сердце. Но для Евы это означало, что отец по-прежнему любит её и спустит ей всё, что угодно. Сунув телефон в карман, Ева шагнула к отцу:
