Сердце замедлило ритм. Я обернулась и тут же зажмурилась, ослепленная пронзительным светом. В одно мгновение огромный зал полыхнул жарким костром. Языки пламени стелились по полу, взбирались на стены. Под натиском огня трещали карнизы, тяжелая ткань портьер горящими ошметками опадала на плиты, сотрясая тягучий воздух. Густой ядовитый дым разъедал пространство, проникал в легкие, не давал дышать. Звенели и плавились стекла.
Закрыв руками лицо, бросилась прочь. Бежала наугад, отчаянно желая выбраться из этого кромешного ада. Здание рушилось, стены одна за другой, как фигурки домино, падали за моей спиной. Очередной треск, и передо мной, взметнув сизый слой пыли, рухнула балка. Дерево быстро чернело, пожираемое ненасытным пламенем.
Путь к отступлению был отрезан. Огонь подбирался все ближе, сжимая кольцо. Пыталась кричать, но изнутри вырвался лишь приглушенный хрип. Бежать было некуда. Я стояла, не в состоянии пошевелиться, и чувствовала, как вокруг сгущается опасная, неведомая сила, готовая меня раздавить.
От исходящего отовсюду жара немело тело. Словно завороженная наблюдала, как ко мне приближается пламя, как по рукам от ладоней растекается жидкая лава, обжигая и оставляя на коже странный узор…
…Оглушительный звон заставил проснуться. Истошно вопил будильник, подскакивая на прикроватной тумбочке. Нашарив кнопку, я в изнеможении рухнула на постель и с облегчением поняла, что это всего лишь сон.
Сама виновата! Начиталась жуткой бредятины на ночь, вот и пригрезилась чушь.
Глотнув полной грудью свежий утренний воздух, заставила сердце биться ровнее. Перевернулась на бок в надежде успеть просмотреть более приятное сновиденье, но, видно, не судьба. Дверь тихо скрипнула, и в проеме показалась взлохмаченная голова младшего брата, этакого шестилетнего карапуза с подозрительно раздувшимися щеками.
Мысли о пережитом кошмаре сменились более насущной проблемой: как проскочить мимо Яцинта с минимальным ущербом для любимой пижамы. Оттолкнув негодника, я понеслась в ванную и предусмотрительно заперлась на ключ, потому как только первой попыткой обойдется навряд ли. Энергию бы брата да в мирных целях!
Яци возмущенно забарабанил в дверь и, то ли проглотив, то ли попросту выплюнув воду на пол, закричал:
— Мама сказала, что если не хочешь ехать в аэропорт зеленой кикиморой, то должна поторопиться!
Насчет зеленой кикиморы это уже явная отсебятина, но к совету стоило прислушаться, поэтому принялась за сборы. Надраивая суперотбеливающей пастой зубы, я сонно пялилась в зеркало, разглядывать свое отражение.
Результатом осмотра осталась в общем и целом довольна. Светлая, без единого изъяна кожа, большие серо-голубые глаза в опушке густых ресниц, длинные золотисто-пшеничные волосы и стройная фигура. Отбросив ложный стыд, смело могу сказать, что к своим девятнадцати годам я неплохо сохранилась. А все благодаря здоровому образу жизни: я не курю, не злоупотребляю алкоголем, время от времени, поборов лень, занимаюсь спортом. Единственное, что могу себе иногда позволить, — это бутылочку хорошего пива под псевдоитальянскую пиццу.
Яцинт снова заколотил в дверь, отвлекая от созерцания и глупых размышлений. Пришлось открывать. Отвесив на ходу ему дружеский подзатыльник, вернулась к себе, чтобы переодеться.
Вскоре я уже спускалась на кухню, ведомая умопомрачительным ароматом свежеиспеченного вишневого пирога — фирменный рецепт бабушки.
Настроение было просто чудесным! Сейчас вкусно позавтракаем и в путь. Мои родители — помешанные на древностях археологи — конец августа вознамерились провести в Словакии, на развалинах какого-то допотопного замка. Я, хоть и училась на Историческом факультете, особой любви к археологии не питала. А вот путешествовать обожала.
Уломать предков взять меня с собой оказалась несложно. Всего-то и пришлось немного поныть и пожаловаться на то, как мне, бедненькой, без них здесь будет одиноко. Моя лучшая подруга Изка, с которой прошли все мои детство, отрочество и недавняя юность, уже неделю как валялась на пляжах Турции. Приятели по универу тоже разъехались кто куда. И проводить последние летние деньки в полупустом городишке в компании бабушки и младшего брата мне, если честно, не улыбалось. Лучше уж терпеть предков в Словакии.
Спустившись на первый этаж, собиралась пересечь небольшой коридор, что вел на кухню, когда услышала доносящиеся из отцовского кабинета тревожные голоса.
— Аня, мне не по душе эта затея, — говорила бабушка.
— Ехать туда — безумие! — поддакивал теще отец.
На цыпочках приблизившись к дверям с красочными витражами, я затаила дыхание. Скверную привычку подслушивать пока никак не удавалось изжить.
— Успокойтесь вы оба! — пыталась отбиться от дружных нападок мама. — Ну сколько можно?! Мы это уже сто раз обсуждали! Прошло столько лет. О нас уже все забыли.
— Позволь мне с тобой не согласиться, — взволнованно и даже, как мне показалось, с долей упрека сказала бабушка. — Я многим пожертвовала, чтобы у тебя с Виктором была спокойная, безопасная жизнь. А ты из-за какой-то реликвии готова рискнуть всем!
— Да и сомнительно, что после стольких столетий там что-нибудь сохранилось, — не унимался отец. Он редко заводился, почти никогда не повышал голос, но сейчас я чувствовала, что папа на грани. — Аня, мы просто потратим впустую время.
— Он должен быть там! — в запальчивости выкрикнула маман и уже немного тише добавила: — Если Эржебет действительно спрятала его…
— Опять подслушиваешь! — пропищал мелкий вредитель с лестницы.
Я показала Яци кулак, таким образом предупреждая, чтобы не думал ябедничать, и шустро дернула на кухню, пока меня не поймали на горячем.
Это был не первый странный разговор, случайной свидетельницей которого мне довелось стать. От меня явно что-то скрывали. Причем не один год. Единственное знала точно: эти тайны были родом из далекого прошлого.
Сколько раз я пыталась разговорить родителей и бабулю. Спрашивала, что подвигло их покинуть родную Венгрию. Но эти партизаны либо отмалчивались, либо долдонили одно и то же:
— Получили выгодное предложение и решили перебраться в Россию.
Под выгодным предложением папа подразумевал должность декана Исторического факультета нашего универа, в который я имела несчастье поступить. Маме досталось место в историческом музее, и вот уже много лет она является его бессменным директором.
Спустя минут пять родители в сопровождении бабушки вошли на кухню. Все трое дружно растягивали губы в фальшивой улыбке и старательно делали вид, что все друг другом довольны. Я тоже привычно притворилась, что ничего не знаю и ни о чем не подозреваю, потому как вытянуть из предков правду давно отчаялась. Все попытки разговорить их ни к чему, кроме ссор, не приводили. А сейчас мне не хотелось портить ни себе, ни им настроение.
Посему, запретив себе думать о семейных секретах, потянулась за вторым кусочком песочного пирога.
