— Прочитал, — отвлекает меня голос Димки.
Оборачиваюсь: Бергер нещадно грызёт колпачок ручки, а его пальцы комкают ткань брюк дорогого костюма. — Кать, — он цепко ловит мой взгляд, — кто составлял это соглашение?
— Юрист, — помедлив, отвечаю я.
— Да уж, не подкопаешься… И так всё лихо закручено. А почему вообще возник этот договор?
— Ну, мой кредитор не уверен, что я смогу вернуть ему заём в срок. Вот и хочет обезопаситься.
— Понятно… А ты, случаем, не хочешь получить долю в моём деле? — Димка неприязненно смотрит на меня.
— Нет, не хочу, — качаю головой, — мне твой бизнес не нужен. Но это — условие договора, под который мне дают нужные тебе два миллиона.
— Ясно… Ну что ж, делать нечего… В конце концов, сначала деньги… А потом, когда всё закончится, ты напишешь мне дарственную и вернёшь мне свою долю. И дело с концом. — Выдав это, Бергер снисходительно пожимает плечами.
— Дим, — откликаюсь я, — а ты не хочешь спросить, как я нашла эти два миллиона?
— У знакомых заняла, — небрежно бросает Димка, — ну, или попросила. В общем, потом сама всё расскажешь… Так, стоп. В договор надо паспортные данные внести. Ты захватила свой паспорт? Давай! — не глядя на меня, тянет ладонь Бергер.
— Я продала свою книгу на сценарий, — не двигаясь, признаюсь я. — Свою первую книгу.
— Вот как? Ну, значит, ты у меня талантище… Кать, ты дашь мне свой паспорт?
— Дим, а что, если я откажусь возвращать тебе твою долю? — не меняя позы, тихо спрашиваю я.
Пауза. Бергер бледнеет, точно я ударила его по лицу:
— Кать, что ты сказала?
— Ну, что если я откажусь возвращать тебе свою долю? Что тогда будет, Димка? — Я приваливаюсь бедром к подоконнику.
— Та — ак, — глубокомысленно тянет Бергер. — Тебе что же, лавры моей бывшей спокойно спать не дают? — Бергер откидывается на кресле и кладет ногу на ногу. — Алла тоже вечно уверяла меня в своей любви, а в итоге сопротивлялась до последнего, лишь бы оставить себе кусок в моём деле, — с ледяной улыбкой произносит он. — Впрочем, Алла и отдала‑то мне свою часть только потому, что я пригрозил ей судом, на котором выложу всё про её похождения. А ты что задумала? Удержать меня тем, чтобы войти в моё дело? Если так, то не беспокойся, Кать: я от тебя никуда не денусь, — Димка высокомерно хмыкает.
— Дим, — прерываю его веселье я, — а как ты получил этот центр?
— Что? — Бергер моргает так, точно перед ним выросла кирпичная стена. — Ты это о чём, Катя?
— Ну, есть история, которую ты рассказал мне в день нашего знакомства. И есть версия, которую ты выложил моему отцу. Так какая же из них честная?
Бергер смотрит на меня, я — на него.
— Дим, скажи мне правду.
— Правду? — Димка ставит локти на подлокотники кресла, сцепляет пальцы в замок, смотрит на меня исподлобья. — Ну что ж, раз уж ты так хочешь, скажу. Мне, в общем, тоже врать надоело… Да, я получил этот бизнес из рук Аллы. Ну и что? К тому времени я уже охладел к ней, но она продолжала меня любить. И, по её мнению, если бы мы владели общим делом, то это сблизило бы нас. А кто бы на моём месте поступил бы иначе, ну‑ка ответь? — Димка презрительно улыбается.
— И что, Алла сама создала этот центр?
— Кто‑кто? Алка? — Димка брезгливо морщит нос. — Нет, Кать, у Аллы на это не хватило бы мозгов. Зато хватило хитрости подсуетиться и найти себе юного 'спутника жизни', который отличался смазливой мордашкой и талантом на почве коммерческой деятельности. Но самое смешное, что он был настоящим сопляком, и когда Алла его бросила, он заявился прямо сюда, ко мне. Представляешь? Решил поиграть в казаки — разбойники.
— Он просил тебя вернуть ему центр?
'Господи, пусть Димка скажет 'да'. Пусть только скажет 'да'…'
— Нет. Деньги сопляка не интересовали. Он просил отдать ему Алку. Как будто это я её держал. — Димка пренебрежительно фыркает.
— И — что же ты сделал? — Я до боли в суставах сжимаю пальцами край подоконника.
— А я объяснил ему, кто он такой. Сказал ему, что он — третий лишний. Видела бы ты его лицо: его чуть удар не хватил от горя. Ха! Он даже за дверной косяк схватился, чтоб не упасть, а потом выполз из моего кабинета, и…
— И — как его звали? — перебиваю я.
— Артём его звали, — небрежно бросает Бергер и тут же прикусывает язык.
— Артём Соболев? — уточняю я.
— Да. А откуда ты знаешь? — Бергер скидывает ногу с ноги и впивается в меня острым, неприятным взглядом, за которым угадывается страх.
— Откуда? — эхом отзываюсь я. — А разве не ты, две недели назад, сидя вот в этом кресле, в этом самом кабинете, разговаривал со своей Аллой, которой и велел найти некоего Артёма Соболева, чтобы тот вытащил твой бизнес из дерьма? Помнишь это, Димка?
— Ах да, помню. Вот чёрт. — Бергер прикусывает губы.
— Дим, это подло.
— Подло? Ну ты даёшь, Катя. — Бергер закидывает голову назад и наигранно смеётся. Впрочем, его искусственный хохот обрывается так же быстро, как и начался, потому что Димка вскакивает на ноги и направляется ко мне. — Подло? Нет, мне так не кажется. Этот сосунок спал с моей женой. Целый год. Понятно?
— Подожди. То есть ты с самого начала знал, что у них была связь? — Бергер кивает. — И молчал? — Бергер вздрагивает. — Знал и молчал… Значит, тебя это устраивало… Дим, а сколько тогда этому Артёму было лет?
— Да какая мне разница? — хорохорится Бергер.
— Ты говорил, что он тебя младше.
— Двадцать пять ему было. Ясно?
— Совсем юный мальчик… А ты использовал его. Ты, а не Алла… Алла просто искала отдушину, а ты занёс ей в голову мысль о сервисном центре? И не появись этот Соболев, возник бы кто‑то другой… Просто так сложилось, что этот мальчик был ещё и коммерсант… как ты говорил, от Бога. Так получается, Димка?
— Всё, хватит, Катя. Мне не в чем перед тобой оправдываться. Я тебе уже объяснил своё отношение к этому дерьму. К тому же, твой Соболев сам виноват! — Димка повышает голос.
— В чём? Что ты им воспользовался? — склоняю к плечу голову. — Скажи, а этот Артём знал, что Алла была замужней женщиной?
— Знал — не знал. Что это меняет?
— Многое меняет.
— Например? — Димка надменно изгибает бровь.
— Например, Соболев мог отказаться создавать этот центр, если бы знал, что женщина, ради которой он ввязывается в дело, его обманывает.
— Ты по себе, что ли, судишь? — Бергер с глумливой улыбкой глядит на меня.
— По себе? Да, наверное… — Перевожу взгляд в окно и нахожу свой 'ауди'. Я любила эту машину, привыкла к ней.
