— Катенька? — откликается папа. — Здравствуй, котёнок.
— Привет, — сухо отзываюсь я. — Скажи, ты свободен? Мне твоя помощь нужна.
— Всё, что только хочешь! — радуется отец, но в его голосе — виноватые нотки, которые всегда возникают при нашем разговоре, потому что между нами призрак моей мамы. Пришло время сознаться: я ношу фамилию матери, потому что не смогла простить отцу его второго брака. Впрочем, женись он через несколько лет после смерти мамы, — и я бы смирилась, я бы слова не сказала отцу. Но папа нашёл другую всего через год.
— Па, у меня есть договор, который я должна подписать. Ты не мог бы его проверить?
— Что за документ? — Секрет второй: мой папа Георгий — заместитель прокурора города Москвы. — Не смей ничего подписывать без меня, — предупреждает отец.
— Правда? — огрызаюсь я. Папа тут же сбавляет тон:
— Катя, когда ты подъедешь?
— Ты на службе?
— Нет. Я на даче, у меня отпуск.
'Вот чёрт…' На даче у папы — Инесса. Его вторая жена, которая моложе его на пятнадцать лет и которая очень любит разыгрывать роль моей доброй мачехи.
— Слушай, па, давай лучше в городе встретимся.
— Катя, — при намёке на то, что я хочу избежать встречи с Инессой, у отца моментально прорезается стальной тон, — Катя, ну сколько можно! Столько лет прошло… Пожалуйста, прекрати вести с Инной войну. Поверь мне, она тебя любит.
— Это она тебя любит! — со всей присущей мне злостью парирую я.
— Катя, приезжай с договором на дачу, — командует отец.
— Знаешь, что? Я тебе это соглашение на электронную почту сейчас пришлю, а потом я перезвоню тебе, и ты мне…
— Не получится, — отрезает отец. — Как ты знаешь, я не сторонник этих новомодных штучек. Пожалуйста, бери своё соглашение и приезжай сюда, когда ты сможешь. Всё, я жду тебя.
Папа вешает трубку, а я сжимаю кулак и со всей силы, плашмя бью им по подоконнику. Папа поймал меня на удочку не хуже Германа, потому что мой отец знает: я никогда не позволю себе подписать документы, из‑за которых он может лишиться погон.
На следующее утро, перезвонив отцу и вооружившись отгулом, вытребованным у Веры, выхожу из дома. Настроение у меня прескверное (это ещё мягко сказано!), но, стиснув зубы, сажусь в автомобиль и выжимаю газ в пол. Через час с хвостиком обретаю себя в коттеджном посёлке 'Певчее'. Останавливаю 'ауди' у ворот, нажимаю звонок.
— Катенька! — Калитка распахивается, а передо мной возникает Инесса: маленькая, невзрачного вида женщина — шар, чей рост заканчивается там, где начинается мой подбородок. Как всегда, на Инессе бесформенный свитер до пят и чёрные леггинсы.
'Моя мама была красавицей. Что мой отец нашёл в тебе?' Я презрительно щурюсь и бросаю скороговоркой:
— Здрасьте, тетя Инна.
Инесса тянется с объятиями, но я искусно пресекаю её маневр, делая шаг в сторону. Инесса грустно вздыхает:
— Сейчас я ворота открою, ты машину на участок загонишь.
— Не стоит. Я, к счастью, ненадолго.
Огибаю женщину — колобок и марширую к двухэтажному дому, утопающему в кустах жасмина. Невольно отмечаю, как разрослась фиолетовая сирень и что каштан увенчан плетью винограда, а вокруг дома наконец появился ухоженный и нарядный цветник из маленьких подмосковных роз, который так хотела мама. 'Новая хозяйка у нас с головой: знает, что отцу нравится', — подстёгивает меня очередная злая мысль.
— Катенька, — папа стоит на крыльце и машет мне. Невольно ускоряю шаг, чтобы, как в детстве, броситься отцу на шею, но, одёрнув себя, продолжаю спокойно идти по белой, выложенной плиткой, дорожке. Приближаюсь к крыльцу.
— Привет, — сухо бросаю я. — Пойдём, где‑нибудь сядем. Есть разговор один на один.
Игнорируя Инессу, которая топчется за моей спиной, прохожу в дом, который знала всю свою сознательную жизнь. Но это уже не тот дом, в котором были папа, мама и я, — теперь в нём правит совсем другая женщина. 'Десять лет прошло. Это глупо', — скажете вы. Возможно. Но я — такая.
— Катя, когда вы закончите с папой, скажите мне. Будем обедать, — раздаётся за моей спиной робкий голос Инессы. Готовясь дать ей отпор, поднимаю глаза на отца. И что‑то есть в его взгляде, из‑за чего я сдаюсь:
— Хорошо, тётя Инна, скажу.
Отец с облегчением вздыхает, Инесса радостной бабочкой упархивает в кухню, и до меня немедленно доносится весёлый грохот кастрюль.
— Спасибо, что не стала отказываться от обеда, — с искренней признательностью говорит мне отец.
— Не за что. Обращайся.
Я вообще быстро отыгрываю свои упущенные позиции. Папа стискивает челюсти, но через секунду делает вид, что у нас всё прекрасно.
— Ну, садись и рассказывай. — Он указывает мне на два плетёных стула и круглый стол с салфеткой, вышитой моей мамой. И мне отчего‑то становится приятно, что Инесса оставила и эту салфетку, и мебель, и интерьер дома, который был ещё при моей маме. Но я отгоняю добрые чувства и сажусь за стол.
— Папа, — решительно открываю папку, — посмотри на этот договор. Речь идёт о разделе сервисного центра, которым владеет Димка.
Отец принимает сколотые страницы и тут же отлистывает в конец соглашения. Поднимает на меня вопросительный взгляд:
— Тут сумма сделки не вписана.
Но я молчу. Откровенно говоря, сумма стояла, но это я её удалила, чтобы не подставлять Димку.
— Сумма появится, — выдаю я искусную ложь. — К тому же, она будет номинальной и составит ровно пятьдесят тысяч рублей.
Пятьдесят тысяч рублей — это моя зарплата, поэтому отец спокойно проглатывает моё вранье.
— А зачем Дмитрию понадобилось делить с тобой свой центр?
— А это его подарок на свадьбу, — невинно хлопаю ресницами я.
— Да? Очень интересно… — недоверчиво тянет отец. — А соглашение кто составлял?
Иногда мой папа напоминает бульдога, вцепившегося в собеседника. Но это — излишки его профессии, от которых я, прокурорская дочь, умею отбиваться.
— А договор составлял один мой хороший знакомый, — отвечаю я.
— А у него есть имя? Как его зовут? — Отец уставился на меня. — Ты давно с ним знакома? Я его знаю?
— Папа, — фыркаю я, — скажи, пожалуйста, мне сколько лет?
— Двадцать семь, а что?
— Но не пятнадцать? Так неужели я обязана представлять тебе всех, кого я знаю? Бергера тебе недостаточно?
— Нет, но, — папа досадливо морщится, — но я бы предпочёл знать всех твоих знакомых. И иногда видеть их в этом доме, вместе с тобой.
— Я бы тоже хотела этого, — моментально парирую я. — Но, к твоему сведению, теперь это не только твой дом, но и дом твоей милой Инессы.
