Женская ревность и любопытство — два пагубных порока. И если первое просто отравляет твою жизнь, то второе проникает в твой дом под личиной энтузиазма и желания оказать посильную дружескую 'помощь'.
— Олька советовала по датам проверить, — ввинчивается в мои уши пронзительный голос 'зайки'. — И я проверила. Ты писал этой Кате этюд о том, что ты мечтал бы с ней сделать, в тот самый день, когда я была у тебя… Как ты мог? Я… я же живой человек!
У Наташи срывается голос. Я же отлепляюсь от стула, тру ладонями лицо. Не сдержавшись, всё‑таки чертыхаюсь и бью кулаком в стену. Наташа невольно вжимает голову в плечи, трусливо мечется взглядом по моему лицу и начинает плакать. Крупная прозрачная капля срывается с кончика её носа и падает на клавиатуру. Наташа шмыгает носом, её лицо некрасиво морщится, взгляд становится жалким, и она ударяется в настоящий рёв. А я мигом теряю весь свой запал. Почему‑то ловлю себя на мысли, что женские слёзы изобретены для того, чтобы нами манипулировать. Не верите? Надави на жалость — и посыплется каждый второй. Вот и я опускаюсь на корточки и, поглаживая колени Наташи, начинаю просить:
— Ну перестань. Ну, пожалуйста. У меня с Катей ничего не было, слышишь меня?
— Кто такая Катя?
Очень хочется отвесить Наташе оплеуху, но вместо этого я принимаюсь вытирать её мокрые щёки.
— Катя — это новый автор на моём сайте, — каюсь я.
— Да? Ну и как этот твой сайт называется? — 'Зайка' обиженно хлюпает носом.
- 'Звёзды самиздата'.
— Правда?
— Правда.
— Покажи, — Несчастная Наташа трёт ладонью глаза и доверчиво прижимается к моему плечу.
Придвигаю злосчастный ноутбук, ввожу знакомый веб — адрес:
— Вот, смотри сама.
'Зайка' внимательно изучает страницу, после чего снова хмурится:
— Но здесь написано, что сайт принадлежит Герману.
— Так и есть, — подтверждаю сей неоспоримый факт я. — До 7 июля хозяином сайта для всех будет небезызвестный тебе Дьячков.
— Так ты поэтому его именем подписываешь свои письма к Кате? — Киваю. — А скажи, — Наташа судорожно вытирает нос, — эта Катя тебе очень нравится?
— Так, хватит, — в конце концов, не выдерживаю я. Поднимаюсь и отхожу в сторону.
— Я тебя ей не отдам! — догоняет меня голос Наташи. Оборачиваюсь. Знаете, что интересно? В голосе у Наташи слёзы, а в глазах — откровенная злость. — Я люблю тебя, а ты… Ты…
— Наташ, — устало отзываюсь я, — может, уже хватит? Ну какая любовь?
— А зачем ты общаешься с Катей? Тоже играешь с ней в какую‑то игру?
— Оставь эту тему.
— Почему это?
— Потому, что Катя собирается выйти замуж за другого человека.
— И как зовут этого человека?
— Господи, да какая тебе разница?
— А тебе скажу, какая: у тебя в почте есть договор на раздел сервисного центра. И ты очень хочешь, чтобы Кате досталась доля в нём. Ты даже писал этой Кате, что отдашь ей два миллиона! С чего бы такая щедрость, Артём?
Знаете, кто я? Я — дурак, который чуть было не открыл нараспашку душу в то время, когда мне надо было запереть её на засов.
— Всё, хватит. Собирайся.
— Что? — в ужасе выдыхает Наташа.
'Зайка' растерянно открывает рот. Сглатывает, поднимается, после чего с отчаянным видом захлопывает ноутбук и направляется прямиком ко мне. Кладёт руки мне на талию, встаёт на цыпочки, но я, пользуясь разницей в росте, отвожу подбородок в сторону:
— Нет.
— Опять нет? Почему? — яростно шипит Наташа. — Из‑за неё всё, да? Из‑за этой Кати?
Я молчу, разглядывая серые глаза, так похожие на глаза Аллы. Наташа в свой черёд упрямо прикусывает губы и за каким‑то чёртом опускается передо мной на колени.
— С ума сошла? — холодно интересуюсь я.
— Ты её забудешь, — с угрозой произносит 'зайка' и со знанием дела проводит ладонями по моим ногам, вниз и вверх. — Я тебе обещаю.
— Ты что задумала?
Вместо ответа Наташа дёргает кнопку на моих джинсах, тянет вниз 'язычок' молнии и прижимается щекой к моему бедру.
— Ты их всех забудешь, — обещает она. Прежде чем меня опаляет её дыхание, успеваю сделать шаг назад:
— Прекрати это.
Наташа растерянно поднимается. А я ищу сигареты.
Через пятнадцать минут, которые мы проводим в её злых слезах и моём молчании, сажаю Наташу в такси.
— Артём, мы ещё увидимся?
'Ну, это вряд ли', — думаю я.
— Я тебе сам позвоню.
'Зайка' немедленно всхлипывает. Я вручаю таксисту пятьсот рублей, называю адрес Наташи, после чего, не оглядываясь на отъезжающий автомобиль, иду к своему подъезду. Вызываю лифт, отпираю квартиру и возвращаюсь на кухню. Сажусь за ноутбук и разглядываю свою выпотрошенную почту. Письма — Катины и мои. Глядя на переписку, опороченную детской ревностью и любопытством двух глупых 'заек', я думаю о том, что Наташа, как это ни странно, права: я заигрался в прятки, в то время, как в жизни всегда приходится выбирать между тем, что тебе нравится, и тем, что ты сделать должен.
— Прости меня. — Я выделяю то, что так долго хранил — фотографию Кати, письма и мой этюд, и навсегда их стираю. После чего кладу пальцы на клавиатуру.
'Добрый вечер, Катя, — начинаю быстро печатать я. — Сценарий почти готов, так что я отправляю тебе договор на раздел сервисного центра. Внеси в него паспортные данные, свои и Дмитрия Бергера. Один экземпляр договора вместе с копиями ваших паспортов передашь мне с курьером. Как только это произойдёт, я переведу тебе деньги. На этом наше сотрудничество можно считать законченным'.
Нажимаю на кнопку 'отправить'. Моё письмо уходит, а я откидываюсь на спинку стула и жду. Отклик Кати приходит молниеносно:
'Зачем ты так?'.
Но мне нечего ей ответить'.
— 2 —
24 мая 2016 года, вторник — 8 июня 2016 года, среда.
'Вот и всё: как я ни старалась, но повозка судьбы привезла меня к точке назначения. За две недели, что были у нас с Германом, я решила: он передумает. Он поймёт и не станет принуждать меня к выполнению условий сделки. Но я ошиблась: передо мной был всё тот же Дьячков — холодный, спокойный, расчётливый, обдумавший всё наперёд.
Рассматривая соглашение, упавшее мне на почту, я чувствую, как внутри меня образуется ком. Усилием воли сглатываю и запрещаю себе плакать. Стараясь успокоиться, расхаживаю по квартире и задаю себе вопрос: что мне теперь делать? Да, волей — неволей, но мне придётся предъявлять договор Бергеру. Но сначала я хочу кое‑что проверить. Набираю воздух в лёгкие, давлю вкус непрошенных слёз, беру телефон. Набираю номер, по которому предпочла бы никогда не звонить. Гудок, два, три, четыре. 'Возьми трубку', — мысленно приказываю я.
