Мы выстраиваемся звеньями в строй фронт еще на земле. Зеленая ракета! Сегодня даже шумы использовать запрещено. Первая четверка, которую веду я, оторвалась от земли. Идем с зажжёнными АНО, к нам должны пристроиться остальные. Сделали круг над аэродромом, все в сборе, с земли выстрелили тремя зелеными, ложимся на курс. Двадцать минут полета, впереди все небо украшено сполохами залпов. Наша задача: взломать оборону противника в районе моста через Кересть у Краснофарфорной. Сложность в том, что гитлеровцы, кроме фронтальных дотов, настроили кучу фланкирующих. Да и вообще, там линия фронта напоминает букву «Г» по форме. Но «наши артиллеристы» сказали и показали снимки, что при обсыпке менее полуметра, ракета пробивает кумулятивной струей и осколками три наката. Подходим. Закрываю глаза на некоторое время, чтобы повысить их чувствительность, захватываю глазами пульсирующий огонек огневой точки и проваливаюсь вниз. Атака! Коротко спикировав, бью из пулеметов и одной ракетой, и ухожу на отворот на юг. За мной уходят и остальные самолеты «четверки». Снизу оператор наведения дает команду: «Бить залпом, не менее двух ракет!» Так что не попали! Требуется повторить. Но второй заход показал, что дот все-таки кто-то накрыл. Работаем по открытым траншеям, и здесь луна нам помогает своим рассеянным светом. Бьем издалека, так чтобы разрыв шел в воздухе, выдавая сноп осколков. Четыре захода. В последнем выпущено три ракеты, и отворачиваем домой. Что там на земле – одному богу известно. Но с земли дают положительную оценку происходящему: «Молодцы! Переснаряжайтесь, и мы вас ждем!» Видимо, так придется работать целый день. Но на следующий вылет уходим одной эскадрильей. Теперь задача еще сложнее, несмотря на рассвет: давить одиночные точки сопротивления. Только в час дня повторяем вылет всем полком, работая уже по Чудово. 52-я армия зацепилась за окраины. А через час вновь вылетаем всем полком, да еще и 125-й подключился. От Выры на Тосно по шоссе идет танковая колонна противника, машин шестьдесят. Молодцы штабные, не забыли о разведке. Цель, конечно, поганая, с нашей прицельностью, но я показал остальным, как бить! Залп я выполнил из положения 90°, поставив машину на крыло перед пуском, чтобы уменьшить разброс. Все восемь ракет залпом. Вполне прилично отстрелялись, немецкая танковая дивизия вступить в бой не смогла. Но только к вечеру стало известно, что Чудово бойцы 52-й взяли. Шесть вылетов за день, но никто не жаловался. Вымотались все, но показывали друг другу большие пальцы, задранные вверх. Полк был готов оказывать поддержку войскам круглосуточно. Так и перешли на эскадрильную готовность, пока погода позволяет летать. От реки Волковки и Ям-Ижоры навстречу 52-й и частям 4-й двинулись части внутреннего кольца. Медленно и с огромным напряжением поначалу. Затем командование перебросило туда новенькие КВ, 34 штуки, блокадного производства. И дело пошло! У Саблино их попытались атаковать части немцев, расквартированные вдоль Невы, но тут же пришел в движение плацдарм у Невской Дубровки, а нас переключили на участок немецких атак, и последовали восемь налетов всем полком. Да, штурмовики из нас те еще, но ЛаГГ, с его мощной пушкой и осколочными снарядами 23 мм, вполне успешно работает по пехоте. А танков, танков у немцев не было. Или морозы сковали их активность. Почти две недели продолжались бои, но продвижение вперед было минимальным. Немцы отчаянно сопротивлялись, нанося своими контратаками существенные потери нашим.
Казалось, что вот-вот и наступление выдохнется. Но 25 декабря, с колес, выгружаясь в Чудово, где был восстановлен мост через Волхов, в бой вступили части 2-й Ударной армии, значительно ускорившие наступление на внешнем кольце. Немецкая 18-я армия получила приказ на отход через узкое горлышко в районе Тосно. Нас, к тому времени перемещенных на площадки подскока, задействовали на все сто! До восьми вылетов в день на штурмовку, а день при этом был всего 5 часов и 55 минут, но мы прихватывали и вечер, и ночь, и утро. Зенитки у противника мы выбили, но потеряли 11 самолетов и четырех летчиков. Теперь над линией фронта нас максимум встречали залпы противника из винтовок. К сожалению, и мне пришлось расстаться со своей машиной, и я пересел на «подарок». «Малышка» получила три осколочных: два в центроплан и один по хвосту, который отломился при посадке, но смогла «довезти» меня до места приземления.
Переход – так называлась эта площадка у Грузино, находился у самой дороги на Тихвин, поэтому я снял прицел, перед этим меня перевязали: три касательных ранения мне все-таки досталось. Это та самая «мулька», о которой я уже писал, немецкие зенитчики перестали использовать неразрывные снаряды против наших самолетов. Повезло, что в центроплан они попали за кабиной, большая часть осколков приняла на себя бронеспинка, а у меня только три царапины, хотя одна – довольно глубокая. Через 15 минут подошла машина, с помощью которой я добрался до Велсела, который мы продолжали использовать как базовый и где располагался штаб полка. Оттуда позвонил в Серебряницы, где стояли мои. Мне подготовили «подарок», в который я засунул английский прицел, в хвост, завернутый в тряпку. И, как только «маркони» настроили рацию, вылетел к себе, где нашел ревущую супругу, получил «выговоряку» от Максимыча, за то, что не забрал из бардачков все то, что он туда насовал. Максимыч сел в машину и уехал к «малышке», каннибал эдакий, хотя я его понимаю. От полетов меня отстранили, еле отбился от предложений немного полежать в госпитале. Вика крестиком заштопала реглан. Из землянки нас обоих «выгнали», отвезли в одноименное село, вполне себе уцелевшее, хоть и побывавшее под оккупацией в течение месяца. Но железная дорога проходит по другому берегу Пчевжи, мост сожжен нашими при отступлении, так что местные говорили, что нога оккупанта в село не вступала. А вот соседнее Облучье было полностью сожжено немцами при отходе. Нас устроили в одном из домов, так как швы на одну из ран наш любимый доктор мне все-таки наложил. Ну, а Вика – она по расписанию становилась саносом, так что никакого нарушения не было. До Нового года мы отдыхали, ну а праздник встречали в Великом Селе. По дороге туда до меня дошло, что я получил, и уже довольно давно, но ни разу не использовал! Эта машина, она – головная в серии, и сделал ее «мастер», самый настоящий! С руками и головой, опытом и неограниченными возможностями. Двигатель по паспорту был АМ-35А, но как у меня и было, стоял воздухо-воздушник, с грамотно проведенными переделками, взлетный режим до 30 минут, старая машина позволяла не более 20. Кроме того, и это явно влияние появления в ЦИАМЕ подробных чертежей «Мерлина» и «Гриффона», двигатель имел «полый вал», и использовал 95-й бензин. И, соответственно, его мощность была 1620 сил, а взлетная 1760. Фактически это был АМ-39А. Быстренько товарищ Микулин сориентировался! Имелся гирополукомпас, примерно такой же, как на Ан-2, с ручным приводом в меридиан. То есть после стрельбы не требовалось определять поправку компаса (это из-за уменьшения массы стали, находящейся в пулях патронов, часть пуль имела бронебойки и стальные сердечники). Окрашен он был примерно пятью-шестью слоями краски и лака. Везде на лючках стоял герметик, найти щелку в швах не представлялось возможным. И главное! Консоли крыльев были выполнены из металла, как на третьем опытном экземпляре. В хвостовой части вместо бекелита или фанеры – дюраль на всех шпангоутах. И киль! Он был развернут на два градуса и компенсировал реакцию винта. А я ведь даже не попробовал и отдельно не поблагодарил Алексея Максимовича Богданова за такой царский подарок! Пришлось «исправляться», и через экипаж одного из транспортников, летевшего за запчастями в Куйбышев, пересылать «фронтовые подарки», в основном немецкие, испанские и французские консервы, несколько бутылок «Камю», хорошие бритвы «Золинген» и армейские ножи той же фирмы. Как раз к Новому году ребята успеют, если не подведет погода. Полностью и целиком заслужили сборщики, осталось взять Берлин, как обещал за «такие машины». А вот с этим пока еще туго, немцы даже Тосно еще не отдали. В «коридор» они вцепились зубами, следуя приказу своего Адольфа. Но под Ростовом, Москвой и Ленинградом их потеснили и очень значительно. Особенно под Москвой. У нас пожиже, блокада еще не прорвана, но предпосылки еще имеются. И генералы, и бойцы, не останавливаясь и невзирая на бесчинства погоды, пытаются выкурить немцев с занятых позиций. Продвижение: от двух до пяти километров в сутки.
