– Кажется, наша авантюра состоится. Я уж думал, что меня взгреют за несанкционированный перелет на другой аэродром. Генштаб наш план утвердил. Константиныч, готовь наградные на разведчиков, но не отправляй до завтра. А ты, Витя, мотай отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели. Перелетайте и готовьте людей. Через два часа будут бомберы, начало операции – по их готовности к вылету. Кстати, прогноз хороший и облачность поднимается. Хороший знак!
«Хороший-то он, хороший! Но головной боли прибавит!» – подумал я, выходя на высокое крыльцо дома. Пришлось доставать из кармана куртки перчатки, ибо подмораживало. Следовательно, потребуются маслогрейки, техники вымотаются быстро. Их было не слишком много, так как это были просто аэродромы подскока. Основные работы проводились не здесь, а в Москве. У машин легкое столпотворение, видимо, Хохлов уже дал команду на перелет. Направился туда. Бельишко и нехитрый скарб соберет Вика, им предстояла тряска по заснеженной дороге. Подошел к машине, выслушал доклад Максимыча. Привычно рука коснулась лопасти и проверила ее люфт. Пробка воздухозабора снята, замки законтрены, воздухозаборник чист. Это – предполетный осмотр, который проводится перед каждым вылетом, наизусть! Максимыч сзади сбоку, что-то говорит о масляных фильтрах гидросистемы, не хватает запчастей, ему приходится их промывать и сушить, а температура низкая, и массовиков – полсостава. В общем, командир, надави на начальство, люди и ЗиП нужен. Это – тоже своеобразный ритуал, хорошо, что не танцы с бубнами. Что я могу сделать? Только кивнуть головой и сказать по прилету Диме, что существует такая проблема. Но он это сейчас выслушивает от Петровича, старшего техника эскадрильи и «своего» техника.
– Вика где?
– Побежала собираться. И куда, Иваныч?
– Да тут недалеко, ночка предстоит веселая, да и день будет веселым, как на масленицу. Скажи ей, чтобы больше готовых лент было, понадобятся. Третий комплект пусть достанет из ящиков, вылеты будут короткими, но частыми.
Машина была готова, АФА – заряжен, но я не полез в кабину, а направился к Диме.
– Тащ майор, к вылету готов. Предлагаю посмотреть, что творится на дороге Тихвин – Будогощь, но не всей эскадрильей, а парой с АФА. Если что, вызовем своих.
– Не так, Витя. Мы сходим, а эскадрилья будет облетывать новый район базирования и отрабатывать заходы, если задержимся, то Федор Иваныч немного покружится вот здесь. Федор! Поди сюда! – И он поставил задачу командиру первого звена.
Вылетели. Двенадцатью ракетами создали дополнительную пробку на шоссе на мосту через Сясь. Плюс захватчиков погрели в снегу. Им это сейчас особенно приятно! У них коротенькие куртки, демисезонные, для европейской зимы, и шинелишки на рыбьем меху. Удивительно, но авиация их не прикрывала. Колонна была не слишком большой, даже не батальонная, артиллеристы, с противотанковыми 37-мм пушками. Шесть штук. Они к шапочному разбору уже не успеют. Не на чем. А пока – пусть греются у горящих машин. Я бы рекомендовал покрышки жечь, прыгать и кричать «Хто не скаче – тот москаль!» Помогает, наблюдал! Пару рот немцы дополнительно перебросили, но укрепляют оборону на юго-западе, откуда должна подойти 60-я дивизия. Так что точно знают, чье кошка мясо съела. Был там один «партизан Железняк», в высоких чинах, и в этот раз он предусмотрительно отсиделся на другом берегу Свири, зачем своего агента подставлять? Начал войну в Прибалтийском округе. Угробил там мехкорпус, но «вышел» из окружения в секторе Брянского (!) фронта. Наискосок прошел! С группой товарищей из штаба корпуса. Без проверки прямо в бой, где положил 26-ю армию. И снова вышел, теперь в 4-й. Удивительная живучесть и предусмотрительность! Черт с ним! Прошлый раз он каким-то образом проскочил, в этот раз ему этого сделать не удастся. Сели, но не у своих, а в Большом Дворе.
Глава 20. В поисках «ключа»
Рудаков уже тут. В штабе практически несуществующего полка, 651-го бап, имевшего три исправных Р-5 и кучу «строительного мусора», собрался «цвет» командования двух армий, про… случайно потерявших ключик. Теперь приказано его найти и забрать себе: ключ к обороне Ленинграда. Сдали кассеты в проявку, пошли докладываться Афанасьичу. Это он приказал здесь садиться. В штабе довольно много людей и накурено, хоть топор вешай. Землянка большая, капитально сделанная, видать штурмовали полк регулярно, в трех деревнях почти все дома повреждены, а штаб в лесу пристроился. Ну, и тут Рудаков нарушил устав, и вместо майора Хохлова, приказал докладываться мне:
– Докладывайте, лейтенант. – И это в присутствии целого генерал-полковника, бывшего начальника Генерального штаба, который немедленно прекратил это безобразие!
– А почему вы не слушаете доклад майора Хохлова?
– Его доклад меня меньше интересует, тащ генерал-полковник. Эскадрилья перебазирована, боев не вела, потерь и повреждений не имеет. В этом вылете майор Хохлов прикрывал лейтенанта Суворова. А непосредственный руководитель операции маршал Шапошников знает их обоих, у них его благодарности и ордена Ленина, за уничтожение стратегического разведчика под Москвой. Герой Советского Союза лейтенант Суворов и предложил тот порядок операции, который утвержден Генштабом. Разрешите продолжать, тащ генерал-полковник?
– Ну и порядочки у вас! Воистину, где начинается авиация, там кончается порядок. Докладывайте, лейтенант.
– Отсутствием порядка гвардейские полки не страдают, – пробурчал я и доложил обо всем: что мост и противотанковая батарея на марше уничтожена, и что немцы копают в районе предполагаемого выхода из лесов 60-й и 92-й дивизии, следовательно, знают о приказе на отход от Будогощи.
– Ничего удивительного, перехватили и расшифровали, – заметил незнакомый генерал-лейтенант. – Немцы активно перехватывают наши радиограммы.
– Разрешите вопрос, тащ генерал-лейтенант?
– Что тебе?
– А вы его отдавали?
– Я? – удивленно спросил генерал. – В момент захвата Тихвина я находился здесь, в Большом Дворе, собирался вылетать в Череповец, где задерживались эшелоны с обмундированием.
– А кто это мог сделать?
– Начштаба, он за Волховом находится, снабжение армией идет оттуда.
Я взглянул на Мерецкова, который знакомился, естественно, с моей расшифровкой первого вылета. Но тот не вызвал свою охрану и не приказал «упаковать» бывшего командарма. Он держал его на случай провала, в виде жертвенного оленя, чтобы в нужный момент сказать: «Это – он! Хватайте его! Я здесь ни при чем!»
Да и черт с ними, я не в том звании и должности, чтобы разбираться с генералами. Но Мерецков порадовал, сообщив, что перебрасывает 49-ю бригаду своей армии на левый берег. Через Смолянец, вокруг болота, в Белый Бор, оттуда в Падихино, а там – мост на левый берег Тихвинки, который саперы уже начали укреплять под танки. Так что бригада пойдет на левобережную часть города, а пехота – брать правый берег. Самая узкая часть операции была им проработана. Хотя я считал, что мелей у старого шлюза и шоссейного моста вполне хватит, чтобы ворваться в город. Высказался и по этому поводу.
