На возврате нас попытались перехватить у Леушенов. Немцы набрали высоту в стороне и вывалились из высокого «столбового» облака. Их – четверо, нас двое. Так что атаковали они нас смело, напористо. И полезли в лоб, нет, чтобы схитрить. К тому времени мы уже снизились и шли на границе высотности, чтобы можно было маску снять. Уже отработанным приемом встречаем их ведущего из десяти точек, что оказало просто магическое действие на «присутствующих при показе». На подиуме осталось две наших и три немецкие машины. Косая левая полупетля с боевым разворотом выводит нас выше-сзади немецкой пары, но они борзые и не битые, решают разыграть свою скороподъемность и пытаются оторваться от нас и забраться повыше. Но МиГ на пикировании набирает скорость быстрее пытающегося подняться «мессера». Пять трасс втыкаются в ведомого. Разменяли «чертову дюжину». Но «лишние» 50 сил вытащили меня далеко вперед от Хохлова.
– Дима! Держи ведущего! Я вниз!
– Опять раскрутишься! – предупреждает он, доворачивая и догоняя немца. А я, с переворотом, левым нисходящим виражом, ухожу вниз и выхожу в лоб немцу, ведомому первой пары. В ШКАСе уже нет патронов, они вылетают мгновенно, но полно бээсок, так что очередь пошла плотная, смачная, как плевок верблюда. Есть! Пятнадцатый! И рву машину вверх, чтобы видеть, что делает Хохлов. Тот «разбирает» на запчасти «фы-2», которому не слишком повезло сегодня. А в машине надрывается радио, называя какой-то странный позывной, приказывая отходить.
– Да пошел ты на …! Заткнись, дурак! Нет больше противника, был и кончился.
Бой только закончился, по спине текут струйки пота, одежда на нас высотная, для таких «крючков» не сильно предназначенная.
– Все, домой, ныряем. – Я дал команду войти в облако и скрыться от наблюдения, иначе еще кого-нибудь наведут. Там потряхивает, по фонарю бегут просто реки. Еще снизились и выскочили из него. Вокруг чисто, под нами пехота, зарывающаяся в землю, развернутая на север. Нет чтобы несколькими днями раньше подготовить позиции.
– Двадцать первый, Бересте!
– На приеме! – «Береста» – радиопозывной штаба 9-й армии.
– Вам следовать в 39-й, садиться на промежуточную там.
– Понял, в три девять. Отчество первого, вопрос.
– Тимоха.
– Кто встретит?
– Он и встретит. – Только этого и не хватало для полного счастья. 39-й на сегодня та самая площадка в Вишневке, откуда все это началось. Может быть, там все и закончится? Спустились, три глубоких виража гасят скорость. Чуть протрясло на плохо скошенной траве. Не глуша двигатель, смотрю, кто, что и откуда, руля не к капонирам, а ближе к кухне. Ага! Степан Тимофеевич собственной персоной! Вспрыгивает на крыло, через шум двигателя передаю приказ.
– Да нет здесь никого. И фотографов тоже нет. – Но появившийся ГАЗ-61 выдает присутствие большого начальства. Направляются прямо сюда.
– Глуши! – показывает руками капитан. А мне этого делать ну совсем не хочется. Показываю, чтобы снимал кассеты, и сую ему ключ от бортового люка. Тот передал его красноармейцу, они вынули вдвоем кассеты у меня и у Димы. Ключи вернули, и мы развернулись для старта. Очень вовремя развернулись! Поперек поля промелькнули «мессеры», еще раз довернувшись, мы уходим на взлет вслед за ними. Успеваем убрать шасси и немного набрать скорость. «Кино» не кончилось! Свет в зале не погасили. Скольжу вправо-влево, отбрехиваюсь короткими злыми очередями только из синхронных пулеметов. В крыльевых патронов почти нет. Хохлов тоже экономит патроны. Технически у него выстрелов больше, чем у меня, но два ШКАСа жуют их с бешеной скоростью. А БС у него один – 300 выстрелов. БК – у них всего по 150. Ему повезло больше, одна из очередей попала в радиатор ведущего немца, тот запарил и вышел из боя. Немцев осталось двое, но легче от этого не стало. У Димы ударил всего один пулемет в следующий раз. Двести выстрелов осталось. Тут повезло мне: немец ошибся и не понял моего маневра, проскочил вперед, и я влепил ему из всех четырех стволов, после двухпатронной пристрелочной. И он «пошел по радуге». Центральный фюзеляжный я ему повредил. Уклоняюсь от ведомого, но тоже провожаю его двумя короткими очередями.
– Пять-пять! – слышу по радио, Дима говорит о том, что небоеспособен. Но ведущий немец отвернул и уводит второго за собой.
– Держись ближе, у меня еще есть. Следи за хвостом. Уходим.
Идем на бреющем, раскрыв фонари и основательно посматривая назад. Не дай бог перехватят. Опять «Береста», черт, что надо?
– Две единицы сели на промежуток. Сбитие подтверждаем.
– Понял. Ноль-ноль. – Молчи, говнюк, а то перехватят. Под нами Булгарийка, в воздухе наше дежурное звено. Через 92 секунды кручу подряд четыре восходящих «бочки» и даю четыре коротких. Мы – дома! А там – подарок от прокурора и замполита.
На земле первым подошел Дима. Ткнулся мне в шлемофон своим.
– Не понял, откуда у тебя столько патронов? Я уже думал, что добираться пехом придется.
– Теперь у меня только один ШКАС, и четыре БС и БК. Два БС имеют 1200 выстрелов, а ШКАС – 250, только для пристрелки. И двигатель более высотный, 14 100, но почему-то запрещено ходить выше 13 700. АМ-37.
– Вовремя как-то ты поломал редуктор. И я такую же хочу! – мне досталось кулаком по плечу, и мы пошли снять с себя высотное обмундирование. Солнце уже высоко, и пар от нас просто валил.
Затем пошли докладываться, там получил по заднице за то, что облаял командира 20-й САД, это он нам «помочь» пытался.
– Мог бы и своих подогнать, а не отдавать бессмысленных приказаний.
– Ты с ним аккуратнее, он мужик говнистый и мстительный. Герой Союза с тридцать восьмого.
– Ну, нам такое не светит, судя по всему. Прорыв огромный на их участке, откатываются, даже не сопротивляясь. 95-я еще держит вторую линию, но это ненадолго, ее обходят. Материалы передали лично командарму.
– Да, он звонил, приказал объявить тебе выговор за неотдание чести и отсутствие доклада.
– Передайте ему большое спасибо! Вас не затруднит, Борис Афанасьевич? Мы оттуда еле ушли, пришлось бой с четверкой «109-х» принимать на малой высоте, почти у земли. А могли вернуться на двадцать минут раньше и без боя.
– Я в курсе, слышал. Заявку оформи на ту пару, на которую подтверждение получили. А на четырех предыдущих подтверждения нет. И, скорее всего, теперь уже и не будет. А все язык твой длинный. Ступайте, отдыхайте, – сказал командир полка.
– На ФПК все четыре есть, два до взрыва. Один общий, два моих и один у Димы. Так что обойдемся без подтверждения от 20-й. 95-я подтвердит.
– Ну, бери телефон, звони, хулиган.
Еще сорок минут оторвал от сна, пытаясь дозвониться в пустоту. Безрезультатно, хотя в их штаб я дозвонился, но у них связи с левым флангом пока нет. Приняли к исполнению, может быть пришлют. И черт с ним. Это не игра, здесь награды автоматически не сыплются. На них требуется писать представление, а они проходят довольно серьезный фильтр в различных штабах. И все зависит от того, как к тебе начальство относится. В том числе стороннее. С комдивом вроде бы сложилось, но он против начальства пикнуть не смеет. Так что в ближайшее время ожидать дождя наград просто не приходится. Да я и не рвусь. Мне бы найти вариант вернуться, но пока никакой возможности не предоставляется. Количество сбитых здесь явно ни при чем.
