– Здравствуй, Кэт, – говорит Закери, дождавшись, когда она с ним поравняется, и втайне надеясь, что по виду его не скажешь, в каком он на самом деле раздрае. – Что это ты так рано?
Кэт со вздохом закатывает глаза. Выдох облачком улетает в ледяной воздух.
– Так ведь только чертовски рано можно выцарапать лабораторное время для тех проектов, которые официально пока не утверждены. А ты что?
Кэт перекидывает сумку на плечо и едва не падает, покачнувшись. Закери протягивает руку ее поддержать, но она и сама справляется.
– Не спится, – отвечает Закери, что недалеко от истины. – А ты все еще работаешь над проектом про запах?
– Да! – Щеки Кэт выдают улыбку, спрятанную за шарфом. – Я считаю, что это ключ к эффекту присутствия. Виртуальная реальность совсем не так уж реальна, если она без запаха! Не представляю пока, как этого добиться при домашнем использовании, но забавы с “сайт-специфик”
[1] продвигаются неплохо. Мне, наверное, весной понадобятся бета-тестеры, прогнать программу. Ты не хочешь?
– Если весна все-таки настанет, хочу.
Проекты Кэт, сложные интерактивные инсталляции, славились на факультете и запоминались надолго, как успешные, так и нет. На их фоне магистерский тезис Закери выглядел сугубо умозрительным и вялым, главным образом потому, что львиную долю его работы составляла аналитика, уже выполненная кем-то другим.
– Отлично! – восклицает Кэт. – Я внесу тебя в список. Кстати, хорошо, что мы встретились. Ты вечером занят?
– Не очень, – отвечает Закери, который не успел еще осознать, что день продолжается, что кампус живет, как заведено, и что это только у него одного мир встал с ног на голову.
– Можешь помочь мне с моим январским классом? – спрашивает Кэт. – С семи до восьми тридцати?
– Тот класс, на котором вы вяжете всякое под Гарри Поттера? Ну, я очень неважно вяжу.
– Нет, тот по вторникам. Этот – такая салонная дискуссия под названием “Инновация в устном рассказе”. На этой неделе тема – игры. Я стараюсь, чтобы на каждом занятии присутствовал гость-модератор, и Норико обещала помочь, но променяла меня на горные лыжи. Это чистый расслабон, никакая не лекция, готовиться ни к чему не надо, просто поболтаем про игры в комфортной интеллектуальной обстановке, и все. Я знаю, ты в этом силен, Роулинс. Выручишь?
Порыв сказать “нет”, привычный для Закери, когда речь заходит о том, что нужно поговорить с людьми, возникает автоматически, но Кэт приплясывает, чтобы согреться, пока он обдумывает ее предложение, и тут до него доходит, что это удачный повод переключиться и хоть ненадолго забыть о книге. Вот для того Кэт и существует, в конце концов. Хорошо, что у него есть Кэт.
– Ладно, давай, – говорит он.
Кэт издает ликующий вопль. Вопль эхом катится по снежной поляне, согнав двух недовольных ворон с ближайшего дерева.
– Ты супер, – говорит Кэт. – А в благодарность я свяжу тебе когтевранский шарф.
– Откуда ты знаешь про…
– Да ладно, это же так очевидно, ты явно из Когтеврана. Все, увидимся вечером, мы будем в гостиной Скотт-холла, той, что позади направо. Я пришлю тебе, как нас найти, когда у меня пальцы оттают. Ты – лучший. Я бы тебя обняла, но боюсь, что грохнусь.
– Ценю твое намерение, – уверяет ее Закери и обдумывает здесь, на снегу, не спросить ли Кэт, может, она слышала что-нибудь о таком месте, которое называется Беззвездным морем, потому что если уж кто мог слышать о локации, возможно, сказочной, а возможно, мифической, то это будет как раз Кэт, но произнести эти слова вслух значило бы сделать само место слишком реальным, так что он просто смотрит, как она бредет к научному корпусу, где располагается Центр цифровой коммуникации, хотя, может, и не туда вовсе она идет, а в химическую лабораторию.
Закери стоит в одиночестве на снегу, глядя на мало-помалу просыпающийся студенческий городок.
Вчера он ощущал себя здесь, в общем-то, как всегда, то есть почти как дома, почти, но все-таки не вполне. Сегодня же он здесь пришелец, чужой. Он глубоко вдыхает, наполняет легкие воздухом, напитанным сосновой смолой.
Две черные точки пятнают бледную голубизну чистого неба, это вороны, которые взлетели минуту назад, скоро они растворятся в дали.
Закери Эзра Роулинс предпринимает долгий путь назад, к своей комнате. Скинув сапоги и стянув с себя зимнее облачение, он вынимает книгу. Вертит ее в руках, потом кладет на письменный стол. На вид в ней нет ничего особенного, не скажешь, что она несет в себе целый мир, хотя это можно сказать о любой книге.
Закери задергивает шторы и полуспит еще до того, как они успевают сомкнуться и спрятать за собой оживленный солнцем ландшафт и фигуру человека, который наблюдает за ним, стоя через дорогу в тени разросшейся ели.
Просыпается он несколько часов спустя, когда телефон чирикает, извещая, что пришло сообщение, и вибрирует так рьяно, что спрыгивает со стола на пол и бесшумно приземляется на удачно брошенный там носок.
“7 веч скотт холл гостиная – от входа мимо лестницы & поверни направо по коридору это за стеклянной дверью & похоже на постапокалиптич вариант комнаты в кот светские дамы пили чай. я приду раньше. ты лучший. <3 п.”
Часы в телефоне подсказывают, что уже 5.50, а до Скотт-холла бежать через весь кампус. Закери зевает, выбирается из кровати и идет по коридору принять душ.
Стоя в пару под струей горячей воды, он решает, что книги нет, что он ее выдумал, но облегчение, принесенное ему этой мыслью, смывается. Закери твердо помнит, что книга есть.
Он растирается смесью миндального масла с сахаром, этот скраб его мать изготавливает сама и каждый год ему дарит, на этот раз она добавила туда ветиверию, полезную, если надо обрести душевный покой. Может, удастся стереть того мальчика, который стоит в переулке. Может, настоящий Закери где-то под ним.
Каждые семь лет все клетки человека полностью обновляются, напоминает себе Закери. Он больше не тот мальчик. Он переменился дважды с тех пор.
Закери столько времени тратит в душе, что собираться ему приходится в спешке. Поняв, что не ел весь день, он хватает протеиновый батончик. Сует в портфель блокнот и, помедлив над “Сладостными печалями”, бросает туда “Маленького незнакомца”.
Одной ногой уже в коридоре, он кидается назад, чтобы вложить в портфель и “Сладостные печали” тоже.
Он идет по направлению к Скотт-холлу, непросохшие после душа волосы замерзают колечками, которые царапают ему шею. Снег истоптан столькими шагами, что по всему кампусу не найти нетронутого белого пятнышка. Закери проходит мимо кособокого снеговика в настоящем красном шарфе. Бюсты бывших президентов колледжа, стоящие в ряд, так засыпаны снегом, что президенты стали неразличимы, кое-где лишь выглядывает из-под нахлобученной снежной шапки мраморный глаз либо мраморное ухо.
