Дерево, из которого была дверь, сгнило. Петли покрылись ржавчиной. Дверную ручку кто-то унес.
Дверь помнит времена, когда она была целой. Когда был дом с крышей, стенами и другими дверьми, а внутри него – люди. Сейчас есть листья, птицы и деревья, но нет людей. Год за годом все нет и нет.
Так что появление девочки – это сюрприз.
Это маленькая девочка, слишком маленькая, чтобы одной бродить по лесу.
Но она не потерялась.
Девочка, потерявшаяся в лесу, есть совсем иного рода создание, чем девочка, которая уверенно шагает между деревьями, пусть даже и не зная дороги.
Эта девочка, что в лесу, не потеряна. Она путешественница. Исследователь.
Эта девочка не боится. Ее не страшит хищная темень, отбрасываемая деревьями в косом свете предвечернего солнца. Не тревожат колючки и ветки, цепляющиеся за платье, царапая кожу.
Она еще так юна, что может нести с собой страх, не впуская его в сердце. Не поддаваясь. Она несет его легко, как вуаль, она знает, что опасность присутствует, но это знание лишь посверкивает-похрустывает вокруг. Не проникает внутрь, а возбужденно гудит, как рой невидимых пчел.
Много раз девочке говорили, чтобы не заходила слишком глубоко в лес. Остерегали, чтобы не играла в лесу ни в коем случае, и она обижена тем, что ее путешествия обесценены как “игра”.
Сегодня она зашла так далеко, что ей кажется, будто еще немного, и она выйдет из леса с другой его стороны. Она не боится, что не найдет дорогу назад. Она запоминает места, запечатлевает в уме, даже такие обширные, с деревьями и каменными валунами. Однажды она закрыла глаза и покружилась вокруг себя, чтобы убедиться, что, раскрыв их, сможет выбрать верное направление, и ошиблась совсем на чуть-чуть, а ошибка совсем на чуть-чуть – это, в общем-то, и не ошибка.
Сегодня она нашла камни, которые когда-то могли быть стеной, они положены в ряд. Те, что стоят один на другом, вполне достижимы, можно перелезть даже через самое высокое место, но девочка выбирает местечко пониже.
С другой стороны стены все заплетено зеленью, так что трудно даже ступить на землю, и девочка пробирается поближе к стене. Такого интересного места в лесу находить ей еще не доводилось. Будь она старше, поняла бы, что здесь когда-то стоял дом, но она слишком мала, чтобы собрать в уме и соединить обломки камня в давно забытое здание. Дверная петля, укрытая многолетним слоем листвы, остается под левой ее туфелькой. Свечной шандал прячется в камнях, и тени падают так, что даже отважный исследователь его не заметит.
Понемногу темнеет, хотя золотистого теперь солнца еще достанет, чтобы осветить дорогу домой, если девочка переберется сейчас через стену и отправится в путь, но она этого не делает. Ее занимает что-то, лежащее на земле.
Чуть поодаль от стены виднеется еще один ряд камней, уложенный почти в круг. Или почти в овал. Рухнувшая арка, внутри которой когда-то была дверь.
Подняв ветку, девочка расчищает середину каменной арки от листьев. Листья крошатся, ломаются, а под ними оказывается что-то круглое, металлическое.
Она отодвигает палкой оставшуюся листву и видит скрученное кольцо размером с ее ладонь, когда-то, видимо, медное, но теперь мох разукрасил его буро-зеленоватым узором.
Одним боком кольцо соединено с чем-то металлическим, что пока еще скрыто.
Дверные молотки девочке встречались лишь на картинках, но она думает, это как раз молоток и есть, хотя те, что она видала, по большей части изображали собой льва, кусающего металлическое кольцо, а тут это не так, хотя, кто его знает, возможно, лев запрятан под грязью.
Ей всегда хотелось постучать в дверь дверным молотком, а этот как раз на земле, а не на картинке.
До этого не надо дотягиваться.
Она охватывает его пальцами, не заботясь о том, что запачкается, и поднимает кольцо. Оно тяжелое.
Теперь она разжимает пальцы, и кольцо падает из руки. Раздается сочный лязг металла о металл, который эхом гуляет между деревьями.
Дверь в восторге, что в нее наконец постучали.
И дверь – хотя это всего лишь куски того, что когда-то было, – очень хорошо помнит, куда она когда-то вела. Она помнит, как открываться.
И потому сейчас, когда в нее постучала маленькая путешественница, остатки той самой двери к Беззвездному морю впускают ее.
Земля под ней осыпается, втаскивая ее с собой ногами вперед вместе с мусором, листьями и камнями.
Девочка слишком удивлена, чтобы закричать.
Ей не страшно. Она не понимает, что происходит, поэтому падает себе и все, а страх только окружает ее звенящим взволнованным ореолом.
Когда она приземляется, то вся состоит из любопытства, поцарапанных локтей и присыпанных пылью ресниц. Дверной молоток, по-прежнему безо льва, погнутый и разбитый, валяется рядом.
Дверь в результате падения окончательно развалилась и уже не помнит, чем она когда-то была.
Заросли сорняка и лесной мусор скрывают всякие следы этого происшествия.
Закери Эзра Роулинс сидит в вагоне поезда, идущего на Манхэттен, смотрит в окно на стылую тундру Новой Англии и подвергает сомнению, не в первый раз за сегодня, свой жизненный выбор.
Однако слишком уж пришлось ко времени это совпадение, чтобы им не воспользоваться, пусть и на таком слабом основании, как ювелирная побрякушка. Он убил день на организационные вопросы, приобретя совсем не дешевый билет на бал-маскарад, и еще больше потратился на номер в гостинице через дорогу от отеля “Алгонкин”, где мест уже не было. В билете оговаривается дресс-код: форма одежды парадная, костюмы литературных героев приветствуются, маска обязательна.
Он извел бездну времени, раздумывая, где раздобыть маску, пока не сообразил написать Кэт. У нее оказалось их целых шесть, причем несколько – с перьями, но ту, которую он уложил в свою спортивную сумку наряду с аккуратно свернутым костюмом, не стыдно было бы и Зорро надеть, она из черного шелка и на удивление удобная в носке. (“На прошлый Хэллоуин я была «человек в черном» из «Принцессы-невесты», – объяснила Кэт. – Фильм по роману Голдмана! Чем тебе не литература? Очень стильно. А может, наденешь еще мою объемную черную блузку? Маске под стать?”)
Закери тревожится, не стоило ли уехать вчера, поскольку поезд ходит только раз в день, и этот, по идее, должен доставить его в Нью-Йорк всего за два часа до маскарада, но то и дело останавливается, застревает из-за погоды.
Четырежды глянув на часы в течение трех минут, он снимает их и сует в карман.
Он и сам не понимает, с чего так нервничает.
Ну, во-первых, непонятно, что ему делать, явившись на маскарад.
Во-вторых, неизвестно, узнает ли он женщину с фотографии. И, может, она в этом году вообще не приедет.
Но это единственная хлебная крошка, которая может бедного мальчика-с-пальчик вывести хоть куда-нибудь.
